История Японии

Они оказались правы: военные действия развернулись в мае. Медлить теперь, по мнению самураев Хосокавы, не следовало. Удар был нанесен по дому одного из командиров клана Ямана, стоявшему напротив роскошного сёгунского дворца. Бой шел несколько дней, удача сопутствовала атакующим, а что не сумели разграбить, то просто подожгли. Сгорел не только определенный дом, но и весь квартал.

Следующие полтора месяца самураи занимались тем же, и дома на севере продолжали успешно гореть. Кое-что о самурайской доблести того времени становится ясным из работы С. Тёрнбулла: «Один воин написал Хосокава проникновенное послание после одного особо тяжелого дня битвы. «Мы устали, — писал он. — Не могли бы вы прислать мне бочонок сакэ? Я разделю его с Масанага, а затем мы вместе совершим харакири». Неизвестный самурай, несмотря на отчаяние, еще продолжал думать о товарищах и завершил послание просьбой доставить дополнительный запас стрел, поскольку в то утро среди их оруженосцев, подносивших стрелы, «были потери». К началу июля значительная часть северного Киото была обращена в руины и пепел».

Теперь на улицах шли баррикадные бои, спешно выкопанные рвы усиливали позиции. К западу от квартала Муромати расположились Ямана. До сих пор этот район называется Нисидзин — «западный лагерь». Хосокава оттеснили на восток, к дворцу сёгуна и к монастырю Сёкокудзи.

Все же дом Хосокава добился если не военного, то политического успеха: клан Ямана сёгун провозгласил мятежным. Но полномочий расправиться с мятежом дано не было. К тому же, дом Ямана не только не потерял союзников, но и получил подкрепления от феодала Оути.

К 29 сентября дом Ямана блокировал направление с юга. Для этого понадобилось «всего лишь» взять штурмом императорский дворец и сжечь его дотла. Император в это время уже находился в сёгунской резиденции.

В октябре Красный Монах направил войска на монастырь Сёкокудзи. Еще до этого был подкуплен один из монахов, вызвавшийся поджечь обитель. Сёгун продолжал пировать, глядя на огненное зрелище, хотя его придворные были напуганы. Бой закончился только ночью, в результате отрубленными головами заполнили восемь телег, а все остальные выкинули в канаву.

К концу 1467 г. прекрасная столица стремительно обращалась в тлеющие руины.

Продолжение катастрофы

Судя по всему, даже самураи XV века могли устать от разрушений. За первые месяцы следующего, 1468 г., не случилось масштабных столкновений. Клану Хосокава удалось слегка потеснить Красного Монаха, — но не более того. С апреля окончательно началась позиционная война. Город оказался изуродованным баррикадами, окопами и укреплениями.

Клан Ямана надеялся полностью блокировать противника, было перерезано семь дорог, идущих в провинцию, из восьми. Но катастрофы для Хосокава не случилось.

Иногда происходили вылазки и обстрелы из катапульт. За линией фронта самураи занимались куда более мирными делами — сложением стихов (вероятно, с описанием «красот» сгоревшего города) и постановкой пьес (в XV веке как раз появился театр Но). Бои шли на окраинах, на главном участке фронта все оставалось без перемен.

Наконец, через несколько лет позиционной войны даже Красный Монах стал думать о переговорах. И если бы битва касалась только двух кланов, вполне возможно, война завершилась бы. Но она уже перекинулась на провинции, союзники и вассалы решили не отставать в деле истребления друг друга. Теперь приходилось только продолжать начатое. Оба лидера оказались всего лишь марионетками войны, ими же и начатой. Уже было неясно, какая армия и в какой провинции против кого выступает.

Красный Монах теперь уже раздумывал о харакири, а Кацумото Хосокава — о принятии монашества. Но вряд ли это остановило бы огненный вал.

Однако вожди просто умерли — Монах в 1474 г., а Хосокава через год. Казалось бы, теперь-то война должна остановиться!..

Ничуть не бывало. У войск Монаха появился новый командующий — тот самый Масахиро Оути, с которого начались все действия. Теперь он стал мятежником, и нужно было что-то немедленно предпринять, чтобы спасти положение. 17 декабря 1477 г. войска Оути подожгли свои позиции и успешно отступили. Город горел!

Теперь в Киото пришли падальщики, завершившие кошмар. Банды грабителей и мародеров слетелись в догорающую столицу. Среди них попадались и легкие на ногу и на руку «асигару», которые завоевывали даже те кварталы, которые пощадили самураи. Требовалась добыча, и погромщики рвались в уцелевшие монастыри, громили лаки, торговавшие сакэ, разумеется, не щадили и ростовщиков. Все это закончилось невероятной пьянкой и пиром черни.