История Японии

Не хочется прощаться с периодом Хэйан на слишком грустной ноте. Военные действия, беспорядки в стране, «горячие точки», невиданный рост преступности, которая, в конце концов, захлестнула и столицу — все это, конечно, не выкинешь из истории. Но это время стало эпохой невиданного взлета литературы и искусства. И просто невозможно пройти мимо них.

Дальнейшее развитие буддизма

Если прежде буддийские направления в Японии были теми, что имели аналог на континенте, то теперь, когда страна практически оказалась в изоляции, стали развиваться собственные школы буддизма. Но печальная внутренняя ситуация сказалось на религии.

Дж.Б. Сэнсом отмечает, что и в духовной, и в светской литературе эпохи Хэйан часто встречается выражение «маппо» «конец Закона». Известно, что есть буддийские писания, говорящие, что через 2 000 лет после Будды учение его будет забыто, а духовность придет в упадок, ибо люди греховны.

Считать свою эпоху временем упадка были тогда все основания. Даже духовенство с удовольствием присоединилось к кровопролитной схватке за землю. А народ испытывал немыслимые страдания. И высокой эстетике угрожала гибель, ибо «роскошь развенчивала чистоту». Безнравственность эпохи легла позорным клеймом на все.

Повеление людей считалось невероятно непристойным, особенно это касалось знати. Можно сказать и так: дворцы Киото превратились в Версаль. Аристократы и придворные дамы не стеснялись своих связей, мало того — к сексуальным грехам пристрастилось и духовенство обоего пола. Человеку благочестивому места в таком мире не находилось, оставалось разве что присоединиться к «ямабуси» и выживать в условиях дикой природы. Ведь даже наследие таких выдающихся личностей, как монах Кукай, оказалось разменянным на мелкое стяжательство.

Существовал и иной путь — путь проповеди. Монах Куя выступал с проповедями в Хэйане во время эпидемии 951 г. Он старался наставлять народ молиться Будде, а его аудитория располагалась не во дворцах, а на рыночных площадях. Такие уличные проповедники — первый признак религиозного обновления, идущего «снизу», попыток дать выход народной духовности.

«Характерной чертой японцев той эпохи (эта черта заметна в их древнейших верованиях и, вопреки мнению некоторых, не исчезла полностью до сих нор) является то, что их не мучило чувство греха, не терзало решение проблемы добра и зла. Им были почти не свойственны те пуританские наклонности и неуемный дух сомнений и исканий… Японцы были впечатлительными и темпераментными, но у них отсутствовала склонность к метафизике. Благодаря впечатлительности они быстро постигали скорбь и разочарования земной жизни, с готовностью веря тем буддийским проповедникам, которые говорили о ее пустоте и провозглашали ужас ада и славу рая. Благодаря своему темпераменту они умели жить счастливыми мгновениями и в надежде на блаженство легко избавлялись от страха перед страданиями», — считает Дж.Б. Сэнсом.

Таким людям могло прийтись по душе учение Гэнсина, автора работы «Сущность спасения» («Одзё ёсю»). Так началось окончательное формирования в Японии буддийской школы «Чистой Земли» и амидаизма (особого почитания Будды Амитабхи). Но это направление было широко распространено и в Китае.

Амидаизм настаивает на том, что путь спасения — это вера, хотя ранний вариант буддизма, усвоенный японцами, утверждает, что главное — наши поступки. Считалось, что в дни упадка человек вряд ли может следовать дорогой, указанной Буддой Гаутамой Шакья-Муни (яп. — Сяка). Поэтому Будда Амитабха (Амида) дал некий «изначальный обет», дабы люди спасались через веру в него. Жаждущий спасения должен лишь искренне повторять простую молитву к Амиде. Тогда можно будет рассчитывать на возрождение в «Чистой Земле» («Дзёдо»), и уже там обрести просветление.

Гэнсин в своем труде изобразил ужасающий ад и впечатляющий рай столь живо, что последователи этого учения отыскались очень быстро. Любопытно, что вера в спасение через Амиду оказалась привлекательной для всех школ японского буддизма. По крайней мере, так было до XII в., когда выделилась отдельная школа амидаизма.

Но учение о спасении стало действительно народным вариантом буддизма, поскольку оказалось простым и доступным для понимания всех сословий.

Литературные достижения

О жанре «военных повестей» мы уже упоминали, в дальнейшем (после войны Гэмпэй) он получит огромное развитие. Но жанр исторических хроник получил огромное развитие в ходе периода Хэйан (прежде всего — начального этапа). Можно еще раз назвать «Секу Нихонги», но имелись и четыре других хроники, посвященные событиям VIII–IX вв. К литературе подобного рода примыкают и законодательные кодексы с комментариями, касающиеся и уголовных, и гражданских дел, и административных правил, и обрядов.