История Японии

Важным этапом постижения «китайской науки» стала подготовка тысячетомпого собрания китайской классики — от древних авторов до эпохи династии Тан. Как правило, эти произведения связаны с историей и политикой. Не забудем, что выдающиеся полководцы вроде Ёритомо Минамото обучались стратегии но трактатам Сун-цзы. (Хотя японские реалии повлияли на их искусство руководства войсками).

Выпускались и буддийские тексты, в том числе (и в этом видна заслуга Кукая) санскритские пособия. Вообще религиозная литература была крайне популярна в это время — от легенд и волшебных сказок до философских трактатов.

Но особый импульс получила в этот «галантный период» японской истории поэзия. Да иначе и быть не могло, без умения слагать стихи нечего было и мечтать получить должность при императорском дворе. Поэзия сделалась ощутимой частью жизни аристократии, без нее, без конкурсов и состязаний этот «японский Версаль» нельзя и представить.

Конкурсы порой были сложны. До нас дошло описание традиции, связанной с винопитием. Поэт садился на камень над ручьем, а выше но течению пускали чарку с вином. И — время пошло. Нужно было успеть сложить и прочесть стихотворение на заданную тему, и только после этого перехватить чарку и выпить вино. (Пожалуй, в сравнении с этим обычаем под названием «гокусун» нынешние литературные интернет-конкурсы с ограничением времени написания и темы, например, небезызвестная «Грелка», кажутся скучными и пресными). Правда, тот самый император Уда, обладавший независимым характером, устроил однажды и самое обычное соревнование по перепою, и вино текло «подобно воде, выливаемой в песок». Чем оно могло закончиться, вполне очевидно. И все же, это могло рассматриваться в утонченном Хэйане, как варварство и отступление от высокой эстетики. Гораздо интереснее были турниры другого свойства.

В своей работе «Герои, творцы и хранители японской старины» А.Н. Мещеряков приводит описание поэтического турнира в начале X в. Заметим, что поэты не выступали самостоятельно, а делились на две команды — «левую» и «правую».

«Бывший государь Уда был облачен в темно-алую накидку и шаровары, напоминающие цветом желтую хризантему, столь любимую государем Ниммэем, Команда «левых» красовалась в «цветах сакуры» — белые одежды на багряной подкладке, а «правые» выступали в белом на зеленой подкладке цвета ивы…» Команды преподнесли Уда столики, искусно изукрашенные в соответствии с цветовыми и тематическими доминантами своих одежд. Послания, адресованные Уда, были прикреплены к веткам сакуры и ивы. Играла музыка. Стихи, сочиненные участниками, опускались в ящичек сандалового дерева. Высшие придворные наблюдали за поединком, собравшись у входа. Стихи зачитывались на этот раз придворными дамами, появившимися из-за бамбуковой шторы. В соответствии с заданием каждой стороной было сложено по сорок песен, посвященных любви, а также 2-й, 3-й и 4-й луне года. Арбитром выступал сам Уда — он объявлял результат после прочтения каждой пары песен. Победителем была признана команда «левых». После этого для каждой песни определили место на столиках: стихи, посвященные весенней дымке, положили возле макета горы, песни о соловье прикрепили к ветке сливы и т. д. В заключение Уда преподнес участникам состязания парадные одежды».

Некоторое время были популярны китайские стихи, но в X в. особое значение приобрела национальная поэзия. С благословения императора была начата работа над новой поэтической антологией — продолжением «Манъёсю». Она была завершена в 922 г. «Собрание старых и новых японских песен» («Кокин вака сю» или, сокращенно, «Кокинсю») включало около 1 100 кратких стихов. Форма их невероятно отработана, а в содержании более чувствуется сдержанность.

Антология стала образцом для будущих поколений поэтов (как и «Манъёсю»). Между прочим, есть там и стихотворение, которое позднее, уже в 1908 г., стало словами к гимну Японии. К сожалению, автор его неизвестен.

Государя век
Тысячи, миллионы лет
Длится пусть!
Пока Камешек скалой не стал,
Мохом не оброс седым!

(перевод Н.И. Конрада)

Как видим, отличие от «Боже, царя храни» или «Боже, храни королеву» здесь лишь в отсутствии христианской символики и особенном восточном колорите, связанном с магией больших цифр.

Одним из составителей «Кокинсю» был известнейший поэт той эпохи Цураюки Кн (Ки-но Цураюкн). Нам сложно сказать (тем более, если мы незнакомы с иероглифами), как относиться к нему. Современники считали его великим мастером. Но уже в XI в. отношение любителей поэзии к нему было пересмотрено, а впоследствии Цураюки и полностью исчез из поэтических антологии. Но время от времени этот поэтический культ возрождался. Впрочем, пожалуй, стоит все же поверить тем, кто жил с ним в одну эпоху. Лишь в 1905 г. ему был присвоен почетный второй придворный ранг, тогда как при жизни Цураюки был обладателем пятого ранга…