История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.

«Литературный беларуский язык в последние десятилетия стал более нормативным, стала богаче его лексика. И то, что литературный «книжный» язык стал больше очищаться от разговорного — абсолютно закономерно. Но это не значит, что… литературный язык должен быть лишён народных, бытовых и даже сугубо «местных» красок, что он должен быть похож на «переводной» язык. На дистиллированную воду, которая хотя и чистая, но малоприятная на вкус»[132].

Как уже отмечалось, в процессе русификации из беларуского языка выбрасываются и заменяются русскими все те слова, которые своим корнем или формой строения отличаются от соответствующих слов русского. Это обосновывается необходимостью очищения литературного языка от «узких диалектизмов» или «провинциализмов». Алесь Адамович решительно выступил в защиту «диалектизмов»:

«Не надо нам слишком бояться понятия «диалектизм», надо сначала прислушаться, как данное слово звучит, вдуматься, насколько оно меткое и понятное. В любом, в самом маленьком «сусеке» живого народного языка можно порой найти крупные зерна народной мудрости и остроумия».

…Нельзя оставить без внимания интересные и острые замечания Е. Ермаловича о так называемых «диалектизмах», к которым, о чем уже говорилось, причисляются все отличные от русского языка слова и формы, что влечёт за собой изгнание их из беларуского языка. Ермалович пишет:

«Неразработанность литературных норм приводит к тому, что у нас считаются диалектизмами такие слова, которые никогда диалектизмами не были и не могут быть с точки зрения самых элементарных требований лингвистики… Где искать границу между диалектизмами и литературным языком? Такой абсолютной границы нет. Но если слово имеет беларуский или общеславянский корень, если оно бытует в народе, если народ его понимает или может понять по самой природе его корня, нашим критикам и редакторам не стоит придираться к этому слову. Такие слова значительно расширяют и обогащают нашу лексику, которая ни в коем случае не ограничивается словарём, насчитывающим восемьдесят тысяч слов, а раза в два, а может и в три богаче»[133].

…Беларуские писатели выступили не только в защиту народных элементов беларуского языка, которые из него выбрасываются под видом «диалектизмов», но и, пусть менее смело, в защиту его традиций, в защиту старого языка, слов и выражений, которые отбрасываются как «архаизмы». Ещё в самом начале дискуссии об языке, в 1957 году беларуский советский литературный критик Владимир Юревич писал:

«Беларуский язык существует не одно столетие. И в современном литературном языке мы встречаем множество элементов, которые были свойственны языку XIX, XVIII века и ещё более ранним столетиям. Писатель не имеет права не обращать внимания на традиции, сложившиеся в далёком прошлом. Если послушаться иных «реформаторов» и отказаться от фонетического принципа, на котором построено правописание современного беларуского языка, то к чему это приведет? К отказу от основы общенародного языка и, стало быть, от его самобытности»[134].

Позже тот же В. Юревич совершенно верно отметил: