История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.

«Гомососы» не признают смысла в существовании отдельного человека. Для них любой индивид всегда только часть коллектива, только средство достижения чего-либо. Различие наблюдается лишь в том, что для гомососа идейного он — средство укрепления государства, средство борьбы за интересы партии, которые на поверку оказываются эгоистическими интересами партийной верхушки. А для безыдейного мелкого хищника другой человек — средство удовлетворения его собственных паразитических устремлений. Поэтому презрение к чужому «я» — важная черта «гомососа». Он нетерпим и агрессивен к проявлениям личностного начала в других людях. «Гомо советикус» считает себя вправе хамить другим, в первую очередь тем, кто стоит ниже его на лестнице социальной иерархии, но удивляется и негодует, когда ему отвечают тем же. Никогда не забуду изумления инструктора минского горкома партии, когда я в ответ на хамское «ты» этого человека (моложе меня лет на семь) начал обращаться к нему точно так же. Сказать, что он был потрясён, значит, ничего не сказать…

Однако собственного достоинства у гомососа тоже нет — это две стороны одной медали. Достаточно вспомнить случай с генеральным прокурором России, имевший место несколько лет назад. Его, семейного человека, сняли скрытой видеокамерой при посещении двух проституток, с которыми он занимался групповым сексом, а он, абсолютно не смущаясь, заявил, что на видеоплёнке — «похожий на меня человек!» О каком достоинстве в этом случае может идти речь?! Или взять высших чинов российского флота, вравших своему президенту — верховному главнокомандующему, а заодно и всем гражданам России — о причинах гибели атомной подводной лодки «Курск» и о ходе спасательных работ. Когда их уличили во лжи, никто не подумал не то, что застрелиться от бесчестья, но хотя бы подать в отставку!

Как уже сказано, сознательное рабство, в форме тотальной зависимости от микроколлектива (стада), от макроколлектива (партии, государства) и от вождей, составляет суть мировоззрения «гомососа». А рабу по убеждению собственная свобода не нужна. Он не способен отказаться от предписанной извне социальной функции и типовых сценариев поведения, поэтому всячески избегает ситуаций выбора. В его понимании никакого свободного выбора не существует — нигде, никогда. Есть только блажь, своеволие, дурь, одним словом, опасное отклоняющееся поведение.

Наконец, гомососу чуждо цивилизованное отношение к праву собственности. Границы между «своим» и «чужим» для него условны, изменяются им при первой же возможности. Законные интересы посторонних людей он игнорирует принципиально, а украденное воспринимает как свое кровное. Яркий пример такого поведения в научной среде и в области искусства — плагиат. В сфере материального производства это проявляется в глубоком неуважении плодов чужого труда.

Отсюда вполне логично вытекает понимание примитивной «уравниловки» как социальной справедливости. Вот типичный пример. «Литературная газета» в 70-е годы описала следующий случай. Некий изобретатель предложил новшество, которое удалось внедрить на его заводе и которое дало предприятию за год выгоду в несколько миллионов рублей. Тогда руководство завода решило наградить его премией в размере 20 тысяч рублей, что составляло менее 0,1 % oт обеспеченной им выгоды. Но главный бухгалтер, женщина, отказалась выдать эту сумму, мотивируя тем, что советскому человеку «неприлично» получать так много денег!

Гомосос-начальник всегда стремится лишить человека возможности зарабатывать достойно, всё равно, руками или головой, чтобы после всячески его же попрекать: «страна тебе всё дала, а ты — скотина неблагодарная!»; «частник только о себе думает»…

Гомосос-работяга ненавидит тех, кто добивается чего-то выше среднего уровня упорным трудом, неважно — физическим или интеллектуальным. Если не хочешь пить с ним водку, поскольку ценишь своё время, ты для него принципиальный враг: «много о себе понимает; ему больше всех надо».

Думаю, сказанного достаточно для понимания сущности человека «нового типа», «строителя коммунизма», который во множестве экземпляров должен был образовать «советский народ».

«Гомососы» благополучно пережили крах системы, их создавшей. Правда, некоторые прежние личностные черты и социально-психологические ориентиры, присущие им, в новых условиях стали ненужными, но суть сохранилась. Например, гордость за «советскую социалистическую Родину» сменилась гордостью за «наш дом Газпром», Москва так и осталась центром «всего прогрессивного человечества», толпу врагов «первого в мире государства рабочих и крестьян» заменили многочисленные недруги «новой демократической России», а президентом этого «демократического государства», оказывается, может быть только один человек из 150 миллионов! Россиянам без вождя — спасителя нации никак невозможно!