История Индий

Для обозначения новых предметов американской действительности испанцы обычно использовали уже имеющиеся слова. Выбор слова из арсенала маличных лексических средств определялся (а, следовательно, и ограничивался) наличием связи между новым предметом (понятием) и прежним значением слова. Возможность приспосабливания прежнего слова к обозначению нового предмета (понятия) возникала из наличия общего признака в содержании прежнего понятия (отраженного в прежнем значении слова) и нового понятия. Именно таким образом решали Лас Касас, Овьедо и другие «бывалые люди» задачу номинации новых «американских вещей» уже имевшимися лексическими средствами испанского языка. Новая географическая среда, иные культурно-исторические условия меняли содержание представлений, отраженных и закрепленных в старом слове, изменяя объем понятия, а вместе с ним и значение прежнего слова.

Новое применение испанского слова estancia (первоначальное значение — «пребывание», «жилище») для обозначения понятий «земельное владение», «поместье» сопровождается у Лас Касаса словами-синонимами, которые «толкуют» новое значение слова: están muchas estancias que llaman en nuestra Castilla cortijos, у en ella muchas haciendas de la tierra, huertas у granjerías (I, 13) ‘находится множество эстансий, которые у нас в Кастилии называют фермами и (в каждой эстансии) много угодий, огородов и построек’.

Лас Касас часто называет «американские вещи» испанскими словами общего значения, и единственными спецификаторами служат обычно детерминативы в форме неопределенных или притяжательных местоимений: unas raíces букв. «некие корни» (здесь «растения»); una cierta fructa букв. «некий плод»; sus camas букв. «их кровати» (речь идет о гамаках).

Разделение на «свое» и «чужое» Лас Касас иногда отмечает в самой общей форме: Cañas y cañaverales difieren de las de Castilla (III, 38) ‘(Здешний) тростник и тростниковые заросли отличаются от кастильских’ Нередко можно встретить замечание о том, что автор не знает, как обозначается новый предмет: el nombre no me recuerdo ‘Я не помню названия’; no se me acuerda el nombre dellas ‘Я не припомню их названия’ (III, 22).

Осознание неполного сходства вновь обозначаемых предметов с уже известными приводит к оговоркам. Описывая американского крокодила (caimán), Лас Касас использует слово crocodilos, затем указывает, что «мы неточно обозначали их словом ящер» (crocodilos que llamamos impropiamente lagartos — III, 22).

Изменение объема понятия в старом слове, приспособляемом для обозначения нового предмета, раскрывается обычно в более или менее развернутом описании: длиннохвостый заяц (исп. vizcacha; по классификации Дарвина — lagostomus trichodactylus; русск. вискаша) сравнивается с кроликом (conejo), который «телом своим (hechura) и хвостом напоминает крыс (ratas), а по размеру несколько меньше кастильских кроликов» (III, 26).

Изучение приемов использования старых испанских слов для обозначения новых американских реалий представляет не только практический (фактологический) интерес, но и теоретический. В частности, эти приемы позволяют усвоить «технику» наложения старой языковой сетки на новую действительность и установить, что акт номинации новой вещи прежним словом есть более сложный процесс, чем простое механическое наложение готовой семантико-понятийной сетки на объекты внешнего мира. Внимательный анализ подобных процессов позволяет избежать тех крайностей, которые характерны для создателей и приверженцев так называемой «теории лингвистической относительности»[104].

Индейская лексика, в отличие от всех прочих словарных заимствований, оказала существенное влияние на обособление испанского языка от других романских языков и наречий, а также явилась важным фактором дифференциации как внутри испаноязычного ареала, так и внутри испано-американского варианта (по зонам, странам, провинциям). Если сравнить испанский язык с другими романскими языками, то можно утверждать, что после «арабизации» испанского языка «индианизация» его лексики была вторым крупным этапом в процессе языкового (лексического) обособления испанского языка в семье романских языков. Достаточно привести хотя бы несколько простейших примеров: испанским индианизмам maiz ‘маис’ и tomate ‘помидор’ в итальянском соответствуют granturco и pomidoro, индианизму papa ‘картофель’ — французское pomme de terre и т. д.

Как известно, первыми землями, открытыми Колумбом в Новом Свете, были острова Вест-Индии. Первыми туземцами, с которыми столкнулись испанцы, было население Антильских островов, говоривших на арауакском и карибском наречиях. Из этого арауак-карибского источника испанский язык и почерпнул значительную часть лексических американизмов. Индейским словам антильского происхождения принадлежит особая роль в американизации испанского языка вообще и испано-американского варианта в частности и в особенности.