История Индии

С определением некоторых дат все же остаются трудности. Буддистские источники много внимания уделяют хронологии и обычно пренебрежительно относятся к математическим и астрономическим расчетам ведических и джайнских текстов. Как и в христианском мире, летоисчисление производится относительно главного события в жизни Будды. Так, если христиане считают начало новой эры от рождения Христа, то буддисты — с момента смерти Будды, точнее, с момента, когда он достиг нирваны (паринирвана). Впрочем, ни одну из этих великих вех нельзя установить абсолютно точно. Но поскольку христианское летосчисление стало уже международным, никто не принимает во внимание, что фактически Христос мог родиться не в первый год, а несколькими годами позже. С другой стороны, в зависимости от того, с какой традицией считаться, Будда мог умереть в период с 350 до 400, 483, 486 и даже 544 года до н. э.

Очевидно, если бы с датой паринирваны определились до того, как буддистская хронология стала известна в мире, она могла бы получить международное признание, и тогда с неопределенностью рассматривалась бы дата рождения Христа. К евроцентрическим взглядам на календарь стоит относиться с осторожностью. Они грешат искажениями, словно географические карты Европы или Америк.

Тем не менее разница в определении даты паринирваны продолжает вызывать серьезные проблемы. 544 год, принятый в более поздней цейлонской традиции, обычно в расчет не берется. Между 486 годом в индийской традиции и 483 годом, согласно китайским записям, разница тоже невелика. Близость этих двух вариантов заставила большинство историков принять их за основную версию, но время от времени то один, то другой исследователь выводит цифры 566–563, объявляя их «точкой отсчета в истории Индии». Однако недавно появилась версия гораздо более поздней датировки паринирваны — 80-130 лет после коронации Ашоки (268 г. до н. э.). Выходит, это случилось незадолго до индийской кампании Александра Македонского (327–325), то есть между 400 и 350 годами^{45}. Такой пересмотр очевидных фактов (главным образом немецкими учеными) переносит жизнь Будды вперед почти на столетие. Помимо пересмотра более-менее определенной даты завоевания Хинду Ахеменидами в 520 году он ломает всю хронологию 1-го тысячелетия до н. э. Ведический период тогда можно смело продлить до VI века до н. э., урбанизацию и образование государств отнести к V веку, а историю Магадхи до появления Ашоки сжать до сотни лет.

Можно, наоборот, предположить, что между ведической Индией, о которой пишут упанишады, и веком первых буддистских и джайнских текстов прошел гораздо больший промежуток времени. Даже беглое знакомство с этими текстами заставляет читателя усомниться, что речь в них идет об одном и том же обществе. В санскритских текстах описана жизнь аграрного общества, государство играет минимальную роль, социальный статус передается по наследству и с помощью обрядов. Буддистские и джайнские тексты описывают сеть действующих государств, каждое из которых имеет городское ядро, где сосредоточены производство и торговля. Здесь положение определяется происхождением и богатством. В самом деле, в буддистской концепции понятие заслуги подразумевает обретение, накопление, случайную трансформацию и трату. Все это напоминает о денежной экономике. Рассматривая такую прослойку между древним и будущим обществом, легко представить себе его эволюцию, не прибегая чрезмерно к археологическим доказательствам.

При этом становятся понятны эволюция религии и раскол. В частности, буддистские тексты описывают общество, которое ко времени рождения Будды уже раздирали религиозные противоречия. Жрецы-конкуренты оспаривали друг у друга паству, толпились в каждом селе, соревнуясь в подвижничестве, устраивая диспуты. Это не просто сборище фанатиков, изображенное разуверившимся Каутильей, трактат о государственном управлении которого «Артхашастра» доказывает, что государству разуверившиеся тоже нужны. Все эти жрецы находились под защитой государства, им позволено было свободно ходить всюду, им выделялись в лесах особые места для медитации, а в городах— специальные дома-приюты. Шарлатаны и святые, они служили отражением общества, проникнутого метафизикой, паранормальным, сверхъестественным. Многие из них ходили нагими, немытыми, демонстративно насмехаясь над кастовыми запретами. Они пользовались вседозволенностью, презирали общественные нормы. Самоотречение было обычным образом их жизни, и аскетизм считался мерой просветления.