История инквизиции

Если кому-либо из служителей Церкви представлялось выгодным измыслить какое-нибудь кляузное дело, то пользовались любым, даже самым незначительным поводом, к вящему горю бедного народа. Когда священнику давали бенефицию, то с него брали клятву, что он зорко будет следить за всеми ошибками своих прихожан и устраивать все так, что виновные будут преследоваться и подвергаться наложению штрафов; кроме того, на него возлагалась обязанность следить, чтобы ни одна ссора, ни одна тяжба не оканчивалась миром. Правда, особым декретом было объявлено, что подобные клятвы со стороны священников не имеют никакого значения, но тем не менее епископы продолжали требовать их. В качестве примера злоупотреблений такого рода приводят рассказ о том, как один мальчик, играя, нечаянно убил стрелой одного из своих товарищей. Отец убийцы был человек богатый, и были приложены все усилия не допустить примирения его с отцом убитого мальчика. Батский архидиакон Петр Блуаский, по-видимому, не ошибается, описывая епископских судей как ехидн, превосходящих по своей злобе всех змей и василисков, и называя их не кроткими пастухами овец, а злобными волками, думающими только о грабежах и разбое.

* * *

Продажность многих епископских судов была еще более существенной причиной бедствий народа и его неприязненных отношений к Церкви. О характере судебных прений и о характере защиты в этих судах можно составить себе достаточно ясное представление на основании изучения реформы, предпринятой в 1231 году на Руанском соборе. На этом соборе было решено требовать от адвокатов клятву, что они не будут выкрадывать бумаги противника, не будут предъявлять фальшивых документов и не будут выставлять лжесвидетелей. Не выше адвокатов стояли и судьи. Они не останавливались ни перед каким вымогательством, чтобы очистить карманы тяжущихся до последнего гроша, а если их злоупотребления становились чересчур наглядными, то они замещали себя своими подчиненными, которые работали в их интересах.

Голландская сатира на злоупотребление исповедью.

* * *

Однажды Андресское аббатство поссорилось с монастырем в Шарру, к которому оно было приписано; последний дал знать аббатству, что он в состоянии истратить перед любым судилищем сто серебряных марок против десяти марок своего противника; и действительно, после десятилетней судебной волокиты, с троекратной апелляцией в Рим, аббатство нажило себе огромный долг в 1400 парижских ливров, причем подробности процесса свидетельствуют о самом беззастенчивом подкупе. Папский двор и в этом служил примером для других; его известность в этом отношении сказалась в похвальном слове, посвященном Папе Евгению III: ему ставят в заслугу, что он прогнал от себя одного приора, который предложил ему золотую марку, лишь бы он принял его дело к своему рассмотрению.

* * *

Другой род гнета вытекал из побуждений более возвышенных и давал лучшие результаты, но и он не менее тяжело ложился на бедный народ. Примерно в это время вошло в обычай сооружать Церкви и богатые монастыри, украшенные расписными стеклами и пышной отделкой. Несомненно, эти здания были выразителями горячей веры, но еще в большей степени свидетельствовали они о тщеславии прелатов, которые руководили их постройкой. Восхищаясь этими славными памятниками, мы не должны забывать, сколько ужасных трудов и лишений стоили они рабам и крестьянам.

Петр Кантор утверждает, что здания эти воздвигались на незаконные поборы с бедных, на ужасные барыши от лихвенных процентов, на доходы от обманов и подлогов, которые проделывали quaestuarii, т. е. продавцы индульгенций; он добавляет, что гораздо лучше было бы огромные суммы, истраченные так нерационально, израсходовать на выкуп пленных и на помощь несчастным.

Невозможно было надеяться, чтобы прелаты, подобные тем, которые тогда занимали церковные должности, посвящали себя действительному выполнению своих обязанностей, среди которых на первом месте стояли проповедь и распространение среди верующих основ веры и нравственности. Говорить проповеди было главной обязанностью епископа, который был единственным лицом в епархии, имевшим право проповедовать; приходский священник не был достаточно образован для этого, и церковные правила не позволяли ему выступать с проповедью без особого на то разрешения его непосредственного начальства. Но буйные и воинственные прелаты той эпохи думали совершенно о другом, да к тому же они совершенно не были подготовлены к ведению проповеди.

* * *

В 1031 году Лиможский собор выразил желание, чтобы Божье слово проповедовалось народу не только в кафедральных, но и в других церквах, когда Бог вдохновит на это компетентного доктора. Но Церковь продолжала бездействовать до тех пор, пока распространение ереси не показало, что она поступает безрассудно, пренебрегая одним из самых действенных средств воздействия на массы.