История инквизиции

Но надо думать, что положение ее среди солдат было основано исключительно на нравственном влиянии, которое ей доставили ее чудесные подвиги и вера в божественность ее миссии. Карл выразил ей признательность щедрыми дарами. Жанна была одета великолепно; к услугам ее были даны знатные девушки, дворецкий, пажи, лакеи. У нее было пять боевых коней и семь или восемь рабочих лошадей, и когда она была взята в плен, то у нее было десять или двенадцать тысяч франков, сумма, как она сказала своим судьям, достаточно ничтожная, чтобы ее можно было носить с собой на войне. На другой день после коронования Карл, по просьбе Жанны, предоставил Домреми и Гре особую привилегию, освободив их от всяких налогов, и этой милостью они пользовались до самой революции; затем, в декабре 1429 г., он без всякой просьбы возвел в дворянское достоинство семью Дарк и ее потомство, дав ей герб – две лилии, пересеченные мечом на лазуревом фоне, и предоставил потомкам право именоваться Du Lis. Все это было лишь слабым вознаграждением за услуги, совершенные Жанною; тем не менее судьи возвели это в особую вину своей жертве.[179]

* * *

Вся Европа была приведена в движение этим чудесным явлением. Не только государственные и военные люди с удивлением следили за странными превратностями войны, но и ученые и богословы разделились во взгляде, была ли Жанна орудием сил небесных или адских духов; повсюду спорили и писали в защиту того и другого мнения. В Англии, само собой разумеется, все единогласно разделяли народное верование, которое Шекспир вложил в уста Тальбота, приписывая победы "колдуньи" страху, который внушала она, а не силе ее оружия:

A witch by fear, not force, like Hannibal,
Drives back our troops and conquers as she lists.

Действительно, Жанна наводила на врагов такой панический страх, что когда в мае 1430 г. был поднят вопрос об отправлении Генриха VI в Париж для получения короны, то офицеры и солдаты, назначенные сопровождать его, дезертировали и скрылись; в декабре, когда уже Жанна сидела в руанском замке и когда было предпринято путешествие, произошли те же беспорядки; понадобилось издать новый указ шерифам, повелевавший им арестовывать людей, которые дезертировали ежедневно, подвергая таким образом великой опасности личность короля и существование французского королевства.

Впрочем, вопрос не считали окончательно решенным и его подкрепляли, прибегая к помощи схоластической логики. До нас дошло несколько сочинений подобного рода, приписываемых Герсону, и по ним мы можем судить о характере сомнений, смущавших ученых того времени. Была ли Жанна женщиной или призраком? Следует ли смотреть на ее действия, как на божественные или как на "фитонические" и призрачные? Если действия эти являются результатом сверхъестественных причин, то происходят ли они от добрых духов или от злых? Самым серьезным затруднением для защитников Жанны было то, что она носила мужскую одежду и коротко остриженные волосы; это было несомненной уликой против нее, послужившей одним из мотивов к ее осуждению.

Чтобы выйти из затруднения, нужно было признать, что Ветхий Завет запретил женщинам носить мужской костюм, но что это запрещение, вполне правильное, не имело безусловного значения при Новом Завете; причиной этого затруднения было единовременное желание оградить нравы и благопристойность; надо было принимать во внимание обстоятельства и намерения и приходить к заключению, что божеский закон не мог запретить мужскую одежду и вооружение воина Жанне, женщине мужественной и воинственной. Подобным же образом оправдывали и ношение ею коротких волос, хотя это и было запрещено апостолом Павлом.[180]

* * *

В течение нескольких недель, следовавших за коронованием, Жанна была в апогее своей славы. Беспрерывный ряд успехов показал, что она действительно была послана Богом. Она спасла государство; никто не сомневался, что завоеватель в самом непродолжительном времени будет прогнан из Франции. Весьма возможно, что она объявляла, как говорили о ней, что задача ее исполнена, и что она хотела бы вернуться к своим родным, чтобы пасти их стада, как она это делала раньше.

Ввиду последующих событий летописцы должны были создать или принять этот рассказ, чтобы поддержать теорию о божественном вдохновении Жанны.