История инквизиции

Письмо, посланное герцогу Миланскому одним из придворных Карла VII через три дня после торжества при Пате, описывает чудеса предшествующих недель и показывает, какова была слава Жанны, с какой быстротою легенда о ней облекалась плотью. Во время рождения Девственницы, говорится в письме, жители деревни были преисполнены радости, сами не зная почему; петухи в продолжение двух часов били крыльями и пели не похоже на обычный петушиный крик. Затем в письме описывались в преувеличенных выражениях видения Жанны, ее личные доблести и ее выносливость. Ей было приписано все: освобождение Орлеана, взятие Жаржо, Мегуна на Луаре, Божанси и невероятная удача при Пате; ей принадлежала инициатива, она вела армию, она одержала все победы; в письме нет упоминания ни об одном военачальнике. Мало того, говорили, что она предсказывала уже освобождение Карла Орлеанского, находившегося в плену у англичан в течение пятнадцати лет, и что она послала врагу предложение выдать пленника.

* * *

Отныне нельзя было более сомневаться, что Жанною руководило непосредственное вдохновение Бога. 25 июня в Гиене обсуждался вопрос о том, что предпринять; и хотя советники Карла стояли за то, чтобы взять Шарите и изгнать врага из Берри и Орлеанской провинции, король уступил настояниям Жанны, и было решено идти на Реймс. Предприятие это казалось сумасшедшим; город Реймс находился во враждебной стране; дорога преграждалась крепостями, а у короля не было достаточно средств, чтобы набрать и содержать армию или приобрести осадные орудия. Но энтузиазм обратился в горячку, человеческое благоразумие считалось недостатком веры. Лишь только распространился слух о намерениях короля, отовсюду стали стекаться добровольцы; некоторые дворяне, не имевшие средств купить вооружение и лошадь, с радостью шли в ряды простых солдат и лучников.

Любимец короля Ла Тремуйль, боясь потерять расположение Карла, настоял на том, что отказались от помощи толпы добровольцев; без него, по словам современников, можно бы было легко собрать армию, достаточную для того, чтобы прогнать англичан из французской земли. Эти полчища, плохо организованные, отправились в путь. Оксер, хотя в нем и не было гарнизона, отказался открыть свои ворота, но доставил провиант. Жанна хотела осадить город, но король продолжал свое движение к Реймсу по настоянию, как говорят, Ла Тремуйля, получившего от города взятку в две тысячи ливров.

Труа был занят сильным отрядом англичан и бургундцев; нельзя было оставить позади себя подобную грозную крепость, и армия в течение пяти или шести дней стояла лагерем под стенами, которых не могла разрушить за недостатком артиллерии. У солдат не было ни денег, ни съестных припасов; всю пищу их составляли хлебные колосья и бобы, собранные в полях. Положение было отчаянное; военный совет, по предложению реймского архиепископа канцлера Рено де Шартр, предложил отступление. Призвали Жанну, которая заявила, что город сдастся до истечения двух дней. Эта отсрочка была дана ей, и она тотчас же принялась собирать материал для устройства траншей и велела навести несколько маленьких кулеврин. Город, охваченный внезапным ужасом, изъявил желание сдаться; гарнизону разрешили выйти, и город покорился.

* * *

Когда Жанна вступила в Труа, к ней явился один монах, по имени Ричард, которому население поручило допросить ее. Достойный монах, не зная наверное, была ли она послана небом или адом, приближался к ней с осторожностью, прыская вокруг себя святою водою и усиленно осеняя себя крестным знамением; наконец Жанна засмеялась и попросила его идти безбоязненно, так как она не намерена улететь. Этот брат Ричард был известным доминиканским проповедником, недавно вернувшимся из путешествия в Иерусалим; в апреле он своим красноречием произвел сильное впечатление в Париже.

С 16 по 26 апреля он ежедневно проповедовал перед толпой от пяти до шести тысяч слушателей, и речи его произвели столь сильное впечатление, что в один прекрасный день на улицах была зажжена целая сотня костров, в которые мужчины бросали карты, кости и игральные столы, а женщины свои украшения и безделушки. Жанна приобрела такое безграничное влияние над этим монахом, что он посвятил себя на служение ей и следовал за ней во всех ее походах, употребляя все свое красноречие на то, чтобы уничтожать в людях не грехи, а неверность Карлу. Когда парижане узнали об этом, то снова вернулись к картам и игральным костям назло монаху. Они даже променяли на красный крест Бургундии небольшие свинцовые медали с именем Иисуса, которые роздал им Ричард. Среди страстей той эпохи религия обеим партиям служила лишь средством для выражения их партийного духа.

* * *