История инквизиции. том 3

Целительная магия была делом выгодным, и много колдуний занимались только ею; однако и они подвергали себя опасности быть осужденными за то, что заключили договор с дьяволом, так как признавалось непреложным фактом, что они могли помочь больному, только перенеся болезнь на другое лицо при помощи запрещенных приемов. Шпренгер сообщает, что в Германии нельзя было пройти одну или две мили, чтобы не встретить подобных колдуний. В Рейхсгофене жила одна колдунья, промысел которой процветал настолько, что сеньор этого места обложил платой в размере одного денье всех больных, приходивших лечиться к ней, и получал хороший доход. Однако всякое несчастье, всякий несчастный случай в деревушке приписывали колдуньям, подозрение сосредоточивалось на какой-нибудь старой сварливой женщине; ее тотчас же арестовывали, так как в глазах инквизиторов простая угроза: «Ты раскаешься в этом!», брошенная мимоходом, если за ней следовало малейшее несчастье, считалась достаточным основанием для оправдания ареста и процесса. Все соседи охотно выступали в качестве обвинителей. Под пыткой несчастная женщина выдумывала какую-нибудь историю, отвечала на каждый пункт обвинения, перечисляла своих соучастников в каждом деле, называла людей, виденных ею на шабаше, который она регулярно посещала. Нет показаний, собранных в процессе колдуньи, или признаний, исторгнутых у обвиненной, которые не объясняли бы колдовством самые ничтожные случаи, самые пустые несчастья, малейшие случаи болезни или смерти: всякое обвинение влекло за собой гибель новых жертв. Число костров росло; напуганная община начинала верить, что половина ее членов, если не больше, была рабами Сатаны и что она может избавиться от «того злокозненного исчадия только тогда, когда все эти враги будут уничтожены». В течение более двух столетий этот страшный террор царствовал в различных странах Европы; суеверие тщательно поддерживалось и возбуждалось папами и инквизиторами, Иннокентием VIII и Львом X, Шпренгером и Инститорисом, Бернардом Комоским и епископом Бинсфельдом; невозможно определить, сколько мук причинило это дикое безумие.

Могущество ведьмы, однако, не помогало ей защитить себя от людей, которые пытали и сжигали ее. Демонологисты объясняли это тем, что по милости Бога ведьма теряла свою силу, лишь только рука служителя правосудия прикасалась к ней.

Богословы утверждали также, что все, кто работал над уничтожением колдуний, не были доступны их влиянию и козням демонов. Шпренгер говорит, что на него и на его товарищей не раз нападали демоны в виде обезьян, собак или козлов; но с помощью Бога им всегда удавалось победить врага.

Чтобы одолеть столь распространенное и столь заразительное зло, нужны были соединенные силы Церкви и государства. Компетенция светских и епископских судов была одинаково неоспорима. С 1374 г. уже именно инквизитор Франции, например, преследовал колдуний, а Григорий XI предложил инквизитору вести преследование по всей строгости законов. В указах, данных в 1409 и 1418 гг. инквизитору Прованса, упоминаются среди многих преступников, которых следует уничтожить, чародеи, заклинатели и призыватели демонов. Евгений IV в 1437 г. побуждал инквизиторов проявить усиленную деятельность: такие же инструкции были изданы вторично в 1445 г. В 1451 г. Николай V расширил привилегии инквизитора Франции, поручив ему ведение преступлений ворожбы с «признаком» ереси или без него.

Инквизиция была призвана на борьбу против демонов Сатаны. Можно было вынести вердикт, что преступление «осталось недоказанным», но инквизитору было строго запрещено признавать обвиняемого невиновным. Впрочем, исчерпывали все средства обмана и насилия, хитрости и пытки, чтобы установить виновность. Инквизитор уже заранее был убежден в виновности лиц с репутацией чародеев. Упорство перед пыткой являлось лишним доказательством виновности, так как Сатана пытался спасти своего слугу; на обязанности судьи лежало победить демона, хотя бы, как говорит Шпренгер, колдунья позволяла разорвать себя на куски и не сознавалась. Пытку нельзя было повторять, но можно было бесконечно продолжать. Признание не было абсолютно необходимым: если свидетельские показания были достаточно убедительны, то можно было осудить обвиняемого и без его признания; но обычное право требовало признания самого преступника, и поэтому применяли пытку, если не удавалось добиться его другими средствами. Но ввиду сатанинского дара молчания лучше было избегать ее применения; поэтому следовало прибегать к обещаниям прощения, определявшим легкую епитимью или изгнание. Если обман удавался, то инквизитор мог передать светскому или епископскому суду право произнести приговор или дать пройти сравнительно большому промежутку времени, прежде чем послать на костер пойманную в ловушку жертву. Признаком виновности колдуньи была невозможность плакать во время пытки или перед судьями; но если жертва плакала, то это считали хитростью демона, и эти слезы могли только повредить обвиняемой.