История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов

Все это находилось, конечно, пока еще в зачаточном состоянии, когда после преждевременной смерти Омара[303] и кратковременного управления Язида II вступил на престол четвертый сын Абд аль-Мелика Хишам (105–125 = 724–743). Властелин одинакового пошиба со своим отцом, он не преминул укротить усилившуюся распущенность, исправить последствия неподходящих мероприятий Омара II и, что важнее всего, прекратить расхищение государственных сумм, растрачиваемых одним халифом на богоугодные дела, а Язидом — на развлечения. Тотчас же в 105 (724) он назначил Халида Ибн Абдуллу Аль-Касрия наместником Ирака. Хотя это был йеменец, но по способу управления мало чем отличался от кайсита Хаджжаджа. В течение 14 лет он успел совершить трудный подвиг, сохраняя все время внутреннее спокойствие в этой непокорной провинции. Менее счастлив был выбор халифом наместников на дальний восток. Ни брат Халида, Асад, ни его преемник не смогли бороться одновременно с мятежными тюркскими племенами, с раздорами среди арабских неприязненных племен и одновременно успешно следить за аббасидскими соглядатаями. Без перерыва вспыхивали бунты, велись открытые войны, а между тем хашимитская пропаганда продолжала успешно свою подпольную работу. В то время как здесь почти без исключения назначались наместниками йеменцы, так точно с 110 (728) наступило в Африке правление кайситов. Из этого видно, что Хишам усвоил правильную точку зрения, стараясь восстановить равновесие между обеими партиями. Одного только различия склада ума своих восточных и западных подданных, к сожалению, он не принял в расчет. Для Персии потребен был деспотический образ управления, другого от начала ее исторического существования и не бывало, а свободолюбивые и демократические берберы требовали внимательного и снисходительного обращения с собой. Между тем существовало значительное различие в образе управления йеменцев и способе действия кайситов. Первые, подобно семье Мухаллаба, знатные, щедрые и сравнительно мягкие, бывали нередко нерадивы, беспечны и расточительны. Кайситы же, наоборот, старались, подобно Хаджжаджу, строгостью, доходящей до жестокости, восстановлять везде внешний порядок и его поддерживать; особенно любили они беспощадно выжимать налоги. Первые становились популярными, последних боялись. Все шло бы еще сносно, если бы предоставить управление берберами кельбитам, а восточными провинциями — кайситам. Хишам сделал как раз наоборот: сыновей Касрия послал в Ирак и Хорасан, а Убейду ибн Абдуррахмана, северянина из племени Сулейм, к берберам. И выходило, что, за исключением Халида, ни один йеменец не оказывал влияния на персов, а Убейда в Кайруване очутился именно не на своем месте. Не довольствуясь своим необычно грубым обхождением с берберами, он стал с первого почина дурно обходиться и с кельбитами. Таким образом, в арабском населении Африки, и без того не особенно многочисленном, был вызван раскол, который, во всяком случае, послужил ко вреду безусловно необходимого завоевателям обаяния. Во всяком случае, Убейда был удален в конце концов вследствие возникших громких жалоб со стороны обиженной партии, но его заменил опять кайсит, Убейдулла ибн Хабхаб (116 = 734). Была это в своем роде весьма почтенная личность и притом человек энергический. На ином поле деятельности его солидные качества ручались, несомненно, за блестящий успех. Хотя он положил конец злобному преследованию йеменцев, но с берберами стал поступать еще жестче; особенно упорствовал наместник в выжимании с них обильных податей.