История ислама с основания до новейших времён. Т. 2

Пока еще хариджиты не отреклись от общины, до тех пор верующие не особенно-то усердно предавались вообще мудрствованиям о божественных предметах. Набожные мусульмане были народ простой. Достаточно было каждому с наивной верой усвоить пару догматов из корана так, как они представлялись здравому человеческому смыслу. О тонкостях же отличения понятий, а тем паче метафизическом умозрении, они и понятия не имели, знали столько же, сколько о китайском государственном управлении. Когда же высказанные хариджитами мнения о суверенитете общины заставили постепенно в Басре и Куфе задумываться над приисканием истинного и точного смысла отдельных мест корана и вообще заняться основными вопросами, подобное же движение подготовлялось и там, где нельзя было вовсе его ожидать, именно в довольно равнодушном доселе ко всем теологическим предметам населении Сирии. Как ни мало представлялось собственно поводов при первых Омейядах высказывать официальное рвение к делу веры по образцу набожных Медины, но и здесь, в Сирии, не особенно большое число людей, занимавших пост имама или судьи, обязаны были постоянно обращаться к корану и преданиям. С другой стороны, они были сильно заинтересованы в том, чтобы дать себе отчет в основных положениях прилагаемого к жизни вероучения. Приходилось им не раз также сталкиваться с христианским элементом, находившим у Омейядов широкую терпимость. Вплоть до Абд-аль-Мелика, и даже позднее, множество христиан принимало деятельное участие по управлению, да и при дворе и вообще везде обращались с ними милостиво. Поэтому весьма понятно, что одаренные более живым темпераментом как с той, так и с другой стороны вскоре должны были вступить в прения по предмету дел веры. И именно меньшая степень фанатизма, отличавшая даже самых набожных из мусульман Сирии, дала возможность во время взаимных рассуждений об основных теологических положениях незаметно проявиться влиянию христианских воззрений на исламские догматы. Нам известно, например, что один из последних величайших догматиков греческой церкви, Иоанн Дамаскин (род. 676), к отцу которого благоволил Абд-аль-Мелик, написал при позднейших Омейядах в защиту христианской религии против ислама сочинение в форме беседы между христианином и сарацином. Приблизительно к тому же времени можно отнести[42] появление в кругу мусульман двух учителей, выступивших именно в качестве пропагандистов двух догматических тезисов Иоанна, а именно – милосердного промысла Божия, направленного ко спасению всего человечества, и свободы человеческой воли. Поэтому можно утверждать с большой достоверностью, что оба новых толка обязаны своим происхождением сношениям мусульман с христианами. К сожалению, нам известно весьма немного о воззрениях этих новых исламских сект, получивших название мурджитов и кадаритов[43]. По-видимому придерживаясь некоторых мест Корана, они отвергали, безусловно, предназначаемое предвечно блаженство либо гибель каждого человека и учили об окончательном решении судьбы, по крайней мере для всех верующих, при кончине мира в противоположение исламскому догмату безусловного предопределения и проистекавшего отсюда непомерного страха пред тиранической волей Бога. Но именно эти последние теологические положения к концу жизни Мухаммеда, несомненно, значительно преобладали и, как мы вскоре увидим, соответствовали воззрениям большинства правоверных.