История Испании

Во второй половине XVIII в. то, что прежде называли Индиями, стали именовать заокеанскими владениями. В изменении терминологии отразилось новое отношение к подвластным территориям в Новом Свете: теперь их стремились уподобить колониям, назначение которых сводится к тому, чтобы способствовать могуществу и благосостоянию метрополии, служить для нее источником богатств и рынком сбыта. Американскую политику Бурбонов следует рассматривать именно в этой перспективе: желание воспользоваться не только богатствами недр, но и земледелием и скотоводством, озабоченность тем, чтобы развивать торговлю и в то же время заставить соблюдать монополию Испании; наконец, усилия с целью укрепления административной организации Америки. В сложном по составу колониальном обществе, разделенном на антагонистические классы и касты, эти реформы подчас вызывали агрессивную реакцию и порождали глубокое недовольство среди креолов[239], которые в это время уже обрели свою идентичность.

Драгоценные металлы и в XVIII в. оставались главным богатством, которое Испания получала из своих американских владений; в то же время некоторые местные сельскохозяйственные культуры — сахар, какао, табак — пользовались растущим спросом на европейском рынке. Продолжали разрабатываться месторождения золота в Новой Гранаде. Что касается серебра, то по-прежнему главными районами его добычи являлись Мексика и Перу, особенно Мексика, которая именно в это время была жемчужиной испанской колониальной империи. Две трети американского серебра вывозилось отсюда.

В XVIII в. начали развиваться две новые формы организации сельскохозяйственного производства: эстансия и плантация. Первая скорее была направлена на внутренний рынок, и речь идет прежде всего о скотоводстве. Равнины Венесуэлы (льянос) и аргентинская пампа прекрасно подходили для разведения тысяч голов лошадей и крупного рогатого скота, животные жили там в диком состоянии. Напротив, плантация ориентировалась на экспорт и нуждалась в массовом использовании дешевых рабочих рук, т. е. в чернокожих рабах. На плантациях преобладали три культуры: сахарный тростник, какао-бобы и табак.

На Кубе и в Пуэрто-Рико систематически выращивать сахарный тростник начали лишь после 1762 г. Однако производство развивалось быстро, так что уже в 1788–1789 гг. на эти два острова приходилось 40 % перевозок между Америкой и Испанией. На континенте плантации сахарного тростника не были столь важны, хотя они имелись и в Мексике, и в Венесуэле, и в районе Куско. Это объясняется трудностями в обеспечении плантаций рабами, которые стоили слишком дорого, поэтому сахар производили только для потребления на месте или для продажи на соседних территориях, но вывозили немного. С конца XVII в. в Венесуэле выращивали какао-бобы. В первые десятилетия XVIII в. это главная местная культура. Какао из Венесуэлы сначала отправляли через Веракрус в Мехико; затем, начиная с 1730-х гг. его вывозили в Европу. Табак в XVII в. свободно выращивался, продавался и потреблялся во многих районах Америки. Успехи англичан в выращивании табака в Виргинии и Мэриленде помогли испанскому правительству осознать важность этого продукта. В 1717 г. на Кубе установили королевскую монополию на торговлю табаком, при этом отсутствовали ограничения на его возделывание. Частные лица, занимавшиеся его производством, обязывались по фиксированным ценам предоставлять его государству в количествах, необходимых для табачной фабрики в Севилье, пока в 1761 г. не появилась Королевская фабрика в Гаване; таким образом, непосредственно выработку готового продукта Корона контролировала сама. Однако на Кубе все же преобладал сахарный тростник, на выращивании табака специализировалась в основном Новая Испания, где он потреблялся в больших количествах. Сначала его выращивание, обработка и продажа были полностью свободными. Здесь государство установило свою монополию только в 1765 г. С этого времени его выращивали только на определенных территориях, государство устанавливало квоты на производство, а чиновники надзирали за их соблюдением. Очень скоро доходность табачной монополии для государства стала очевидной. В последние годы XVIII в. поступления от нее оказались больше, чем от золота и серебра.