История Испании

Подобно всем мифам о спасении, помимо повествования об истоках, определения зла и призыва к обращению в истинную веру, учение Араны указывало единственный путь к возрождению оказавшегося в опасности отечества. Испанцы не причинят никакого вреда, говорил он; если к ним относиться не как к согражданам или братьям, а как к иностранцам, то пагубного взаимодействия не произойдет, испанцы будут жить в изоляции от басков в том, что касается отправления культа, общественных организаций, образования, обычаев, дружеских связей, повседневного общения, и тогда условия для распространения зла исчезнут сами по себе. «Приспешники чужеземцев» или «дурные баски» окажутся в том же положении: если «другие» станут иностранцами, то они лишатся возможности создать тесный общественный союз между народом басков и испанцами, за который ратовали карлисты, сторонники интеграции и регионалисты-католики.

Итак, чтобы испанцы стали иностранцами, сначала надо было провозгласить независимость Бискайи, или Эускади[359] — таков политический вывод из мифа. Необходимо бороться за независимость, поскольку лишь независимость принесет спасение, поскольку тогда «другие» гарантированно превратятся в иностранцев; только независимость приведет к восстановлению изначальной сущности нации басков. Поэтому, призвав бискайцев к пробуждению, к обращению к истории отечества и самопознанию, Арана, отец-основатель Баскской националистической партии (БНП), тем самым призвал их к борьбе за независимость и обещал им спасение: «Познайте же самих себя, и если кровь, что течет в ваших венах, подтвердит ваше происхождение, да будете вы спасены! Да здравствует независимость Бискайи!» Теперь следовало позаботиться только о том, чтобы этот спасительный призыв подхватили баски-предприниматели и политики, ведь они заявляли о своих особых отношениях с Испанией, но все же были не против участия в политической игре.

4. От либеральной монархии к военной диктатуре (1899–1930)

Представление о том, что Испания к концу XIX в. пребывала в состоянии, близком к гибели, преобладавшее в интеллектуальных и политических кругах, примерно с середины второго десятилетия XX в. сменилось надеждами на новую Испанию, полную жизни и открытую возможностям. Таковы были настроения поколения, появившегося на свет в 1880-е гг. «Поколение 1914 года» критиковало устаревшую политическую систему, сжимавшую, словно корсет, жаждавшее свободы современное испанское общество: прежде отсталое, неграмотное, сонное, оно изменялось, становилось современным и более светским, усваивало новые обычаи, стремилось к демократии. Сельское хозяйство переживало модернизацию, городское население увеличилось почти вдвое; сотни молодых людей желали продолжать образование за границей; женщины добились права учиться в университетах и пополняли ряды активного населения; все больше рабочих вступали в профсоюзы; дебаты антантофилов и германофилов[360] возбуждали общественное мнение; множились акционерные общества; промышленные предприятия превратились в повсеместное явление; предприниматели стали создавать экономические объединения в общенациональном масштабе. Все изменялось, кроме политической системы, — таковы были общие настроения в начале XX в.

Общество в движении

В 1900 г. Испания представляла собой преимущественно сельский социум. Из 18,6 млн человек 12,6 млн приходилось на населенные пункты с количеством жителей менее 10 тыс., что указывало на преобладание населения, занятого в аграрном секторе. Не менее 5,2 из 7,4 млн человек, т. е. 71 % активного населения, занималось сельским хозяйством и рыболовством. В период природных катаклизмов именно эта социальная группа испытывала недостаток продовольствия. Плохой урожай или аграрный кризис, как, например, в конце XIX в., вызывали голод и способствовали появлению и быстрому распространению эпидемий. Однако в перспективе, уже в следующем десятилетии, положение меняется. В 1920 г. из 7,8 млн активного населения в аграрном производстве участвовало на 0,5 млн человек меньше, чем в 1900 г., т. е. более 4,6 млн — сокращение на 12 пунктов. Процесс продолжится в том же темпе: в 1930 г. сельским хозяйством будут заниматься 4 из 8,6 млн активного населения, что означает падение на 24 пункта за 20 лет — точно так же, как и в период экономического роста второй половины XIX в. С другой стороны, сокращение сельской рабочей силы сопровождалось ростом урожайности с гектара в среднем на 50 % и производительности труда (мужского) на 76 % за счет применения удобрений и сельскохозяйственных машин. По курсу песеты 1910 г. в первые 30 лет XX в. стоимость аграрной продукции выросла с 1,036 до 1,826 млрд песет. То есть, даже принимая во внимание бедность обширных сельскохозяйственных регионов, быстрые и стабильные изменения были очевидны.