История Испании

Именно избрание короля на трон Империи в 1519 г. хронологически стало началом движения[98]. Тема Империи звучит на всем протяжении первого этапа восстания. Его участники подозревали, что император приносит общее благо Кастилии, собственные и законные интересы королевства в жертву своим личным и династическим интересам. После поражения при Вильяларе у Кастилии уже не было другого выхода, кроме как смириться и участвовать в имперской политике, предоставляя своих солдат и свои деньги, но очевидно, что она делала это против желания и что идеи и цели императора разделяют лишь высшие должностные лица и интеллектуалы.

Отрицание Империи приводит комунеро к требованию прямого участия «королевства»[99] в политических делах, однако на самом деле Карл V осуществлял политическую линию, определенную еще Католическими королями. Речь шла о том, чтобы в любых обстоятельствах утверждать главенствующее положение института монархии, которая может подчас передавать светским и церковным сеньорам, а также городам королевского домена важные полномочия, но всегда сохраняет общий контроль над делами управления. Смысл реорганизации, осуществленной Католическими королями, был очень прост: политика — дело Короны, и у подданных нет оснований в нее вмешиваться. В городских советах существовала оформленная система замкнутых рехидорств, переданных в руки местной олигархии. Эта олигархия могла решать вопросы, важные для экономической и социальной жизни города, но ни в коем случае не должна была вмешиваться в политические вопросы, которые могли бы вызвать споры и столкновения. На общегосударственном уровне очевидно то же самое стремление превратить решение политических проблем в дело исключительно королевской власти и ее министров; знать и кортесы оказались отстранены от этих вопросов.

Революция комунеро стремится покончить с такой ситуацией. Политические вопросы вновь обсуждаются в консехо, где «традиционные» рехидоры уступают место подлинным представителям народа. Но именно Святая хунта прежде всего демонстрирует желание участвовать и вмешиваться в принятие решений по важнейшим политическим вопросам. Она не ограничивается тем, что предлагает провести реформы, которые считает необходимыми, предоставляя окончательное решение королю; Святая хунта вмешивается в дела управления и требует прямого участия в них — вот ключевой пункт, в котором комунеро не хотели идти на уступки. Именно поэтому провалились все попытки соглашения между сторонниками короля и комунеро. Адмирал Кастилии, который пытался найти компромисс, прекрасно уловил политический смысл движения, когда обратился к представителям Хунты: «Дело в том, что тех должностных лиц, которых назначает король, вы называете непокорными, поскольку они не отказываются от должностей по вашему приказу, как если бы королевство приказывало королю, а не король — королевству. Это дело невиданное». Еще яснее выразился председатель Вальядолидской канцелярии Диего Рамирес де Вильяэскуса, прервав долгие и тщетные переговоры с повстанцами: «Они говорили, что они выше короля, а не король выше их».

Битва при Вильяларе означала поражение той политической программы, которая стремилась установить превосходство королевства над королем. В 1522 г. король восстанавливает приоритет своей власти. Политика вновь становится делом не просвещенного меньшинства, а монарха, единственного носителя суверенитета и государственной власти. Такая установка, несомненно, принесла с собой очевидную политическую и институциональную стабильность, но в то же время привела к разрыву между королевской властью и подданными. Возникает вопрос: в какой мере испанцы разделяли ту политику, которую их короли проводили от их имени в Европе, и в частности в Нидерландах? XVI век, несомненно, являлся для Испании эпохой доминирования и престижа, но понятно, что эта слава была достигнута за счет подданных, которым предлагалось оплачивать своей кровью и деньгами имперские идеи и предприятия, в одностороннем порядке определенные монархами. Активное участие королевства, возможно, позволило бы исправить отдельные аспекты этой политики и избежать некоторых драматических последствий. Но история не терпит сослагательного наклонения.