История Испании

Вторая республика, на которую при ее рождении возлагалось столько народных чаяний и надежд, оказалась в смертельной ловушке, выбраться откуда не смогла бы даже чудом. Слишком много несправедливости без воздаяния, с избытком спешки, сверх меры разбалансированности различных территорий, через край радикализации в идеологии, перебор с политиками, что ловят рыбку в мутной воде, до черта желаний свести счеты и несть числа сукиных детей со стволами. Бермудский треугольник сложился: республиканско-демократическое реформаторство – самая слабая сторона, а еще всемирная социальная революция и фашистско-авторитарная реакция на нее; последние две – вооруженные до зубов и полные решимости, о чем заявляли открытым текстом и без экивоков, заменить выборы оружием. От газетных заголовков того времени и закавыченных цитат из речей политиков волосы встают дыбом. При таком раскладе сама по себе парламентская и демократическая республика практически никого уже не интересовала. Даже Хиль-Роблес, лидер правокатолического движения СЭДА, высказался в соответствующем духе: «Демократия является для нас не целью, а средством для того, чтобы в конце концов подчинить себе новое государство». И этот дискурс практически совпадал с дискурсами социалистов и анархистов («Компромисс? Нет, классовая война!» – гласил заголовок газеты «Социалист»). И только коммунисты, как всегда более хладнокровные и профессиональные – но в то время, ко всему прочему, еще и немногочисленные, – вели себя крайне сдержанно, стараясь не пугать публику и дисциплинированно выжидая удобного для себя случая в полном соответствии с распоряжениями, полученными ими из Москвы. Так что разумные, примиряющие крайности голоса звучали все тише и тише – по причине бессилия или под воздействием страха, заглушаемые криками, оскорблениями, наглостью и угрозами. Те, кто сегодня говорит о Второй республике как о социальном рае, загубленном вследствие некоего каприза парой-другой священников и генералов, не имеют ни малейшего понятия о том, что тогда творилось, и никогда в жизни не открывали ни одного серьезного исторического труда – максимум держали в руках сочинения Анхеля Виньяса и этого клоуна Пио Моа, каждый из которых – просто что-то. Все это больше всего походило на пороховой погреб с подведенным к нему бикфордовым шнуром – трагедия была запрограммирована. И если первая попытка государственного переворота пришла справа (это был закончившийся неудачей мятеж генерала Санхурхо), то вторая, более серьезная и кровавая, – подоспела слева, и это так называемая Революция в Астурии, или Астурийская коммуна. В октябре 1934 года, как раз в то время, когда в Каталонии президент Компаньс провозгласил Каталонское государство, решение, которое ловко и очень осторожно было нейтрализовано генералом Батетом (через несколько лет он был расстрелян франкистами, не простившими ему этой осторожности), ИСРП[66] и ВСТ объявили всеобщую забастовку в знак протеста против тогдашнего правительства – центристско-право-республиканского с нотками популизма. Она была задушена введением военного положения и применением вооруженных сил под командованием жесткого и славного генерала (военная слава им была заработана в роли командира Терции на полях сражений в Марокко) Франсиско Франко Баамонде, галисийца по происхождению, чтобы быть совсем точным. С проблемой по-быстрому разобрались повсюду, кроме как в Астурии, где народная милиция шахтеров-социалистов при поддержке анархистов и коммунистов восстала против законной республиканской власти, послав ее куда подальше, смела жандармерию, заняла области Хихон, Авилес и центр Овьедо, а еще между делом, на досуге, пустила в расход священников в количестве тридцати четырех человек и сожгла пятьдесят восемь церквей, в том числе и великолепную Семинарскую библиотеку. Республиканское правительство послало туда – наверх, на север – пятнадцать тысяч солдат регулярной армии и три тысячи жандармов, в числе которых были и штурмовые отряды Легиона, обстрелянные в Африке, и силы Регулярес[67] с их офицерами-европейцами и рядовым составом, укомплектованным маврами. Все это явилось генеральной репетицией – в присутствии публики, с оркестром и в костюмах – Гражданской войны, заказ на которую с доставкой Telepizza уже приняла, и он уже был в пути. Драматичный пролог, при котором революционеры оказывали яростное сопротивление, а правительственные силы безжалостно их атаковали, и дело дошло до рукопашного боя в Овьедо, разрушенного в хлам. Через полторы недели, когда все было кончено и потери подсчитаны, оказалось, что погибло три сотни людей со стороны правительства и более тысячи повстанцев, а последовавшие зверские репрессии повлекли за собой тюремное заключение для тридцати тысяч задержанных. Все это создало для правого крыла республиканцев великолепный предлог, чтобы развернуть преследование своих противников, включая арест и тюрьму для экс-президента Мануэля Асаньи – популярной фигуры из числа левых интеллектуалов, – который ничего общего со вспыхнувшей астурийской свечкой не имел. Практическая сторона дела заключалась в том, что после Астурии левые убедились в необходимости отодвинуть в сторонку братоубийственные дрязги и ненависть и выйти на новые выборы единым фронтом. Это стоило целого года кропотливой работы, но в конце концов было найдено разумное решение в виде так называемого Народного фронта. И вот здесь мы попрощаемся с 1935 годом и радостно, с танцами, свистульками и серпантином встретим Новый год. Счастливого 1936-го!