История Испании

В 1957–1958 годах, как раз посередке франкистской эпохи, случилась война, которую правительство постаралось – и ему это удалось – скрыть от испанцев настолько, насколько это было возможно. По крайней мере, в той части, что касалась ее наиболее трагичных и кровавых последствий. Речь идет о самой настоящей войне – африканской и колониальной, – вполне в духе традиции великих трагедий, регулярно обагряющих кровью нашу историю. Оплачивать счета этой войны выпало, как обычно, нашим несчастным рекрутам, ставшим жертвами недальновидности и нерасторопности, то есть вечному пушечному мясу. Все началось с обретения Марокко независимости в 1956 году, после чего король Мухаммед V – дедушка нынешнего монарха – предъявил претензию на территории, расположенные к юго-западу от новоиспеченного государства, то есть на Ифни и Западную Сахару, которые уже более столетия находились под суверенитетом Испании. Обычная классическая война, в привычном для местного населения стиле мятежей и бунтов, но на этот раз – с участием хорошо вооруженных и горящих энтузиазмом марокканских войск (наше же серьезное вооружение все было штатовское, а Соединенные Штаты на его использование в этом конфликте ввели запрет), и началась она со всеобщего восстания, разрыва всех видов связи с небольшими испанскими гарнизонами и осады города Ифни. И город этот, находясь под защитой четырех батальонов Легиона, стоял крепко, как скала. Но настоящая трагедия случилась гораздо дальше от морского берега – в той труднодоступной пересеченной местности, где разрозненные небольшие форпосты испанских войск оказались брошенными на произвол судьбы или же пали вместе со своими защитниками. А главные форпосты, такие как Тилуин, Телата, Таграгра или Тенин, где военных было ровно столько же, сколько и гражданского населения, были взяты в осаду и оказались на грани падения. И если они выстояли, так это потому, что верные стрелки и полицейские из местных, а также солдатики вместе со своими офицерами – что было, то было – защищались с отчаянным упорством обреченных. Помимо всего прочего еще и по той причине, что память об Ануале была слишком свежа, так что попасть в руки врага живым, чтобы тебе там, кроме разных других обрезаний, еще и шею перерезали, никому не улыбалось. Ну и вот, как это обыкновенно и случается с загнанными в угол испанцами, когда ничего другого попросту не остается (отчаяние всегда высекает из нас самые яркие искры и проявляет лучшие черты – любопытная историческая деталь), осажденные очень дорого продали свои шкуры. Таграгра и Тенин дотянули в конце концов до подхода подкрепления, добиравшегося туда пешком, ценой мучительных и кровавых переходов – не было ведь практически ничего: ни автомобилей, ни снаряжения, ни поддержки с воздуха. Только сила воли и мужество. А в небе над Тилуином, набравшись и того и другого, высадился парашютный десант – семьдесят пять бойцов Второго батальона. Прыгали в ту же осаду, но помогли осажденным продержаться, выиграть время, пока не подоспела колонна легионеров, чтобы прорвать осаду и вывезти из форта всех, в том числе и оставшихся верными испанцам стрелков из местных, вместе с семьями. Спасение же Телаты прочно связано с трагедией: взвод парашютистов лейтенанта Ортиса де Са́рате, медленно, стараясь не попасть в засаду, продвигавшийся по труднопроходимой местности, полег почти целиком, пока не подоспела на помощь ему стрелковая рота из Ифни, не вошла в Телату и не появилась тем самым возможность эвакуировать оттуда всех, переправив в безопасное место. Однако самое большое несчастье случилось еще дальше к югу – в охваченной мятежом Западной Сахаре. Там, в местечке по имени Эчера (несколько лет назад мне довелось там побывать, и могу поклясться, что на свете есть гораздо более приятные места, где можно сложить голову), две роты легионеров пошли в разведку, но оказались раскрыты противником и были вынуждены вступить в один из самых жестоких боев той войны, в котором сорок два испанца погибли и пятьдесят семь получили ранения. Легионеры сражались с обычной для них стойкостью, неся огромные потери, но и причинив противнику не меньший ущерб. Убедительным подтверждением масштабов этого трагического события служит тот факт, что двое из них, Фадрике и Мадераль, посмертно награждены Кавалерским крестом ордена Святого Фердинанда: это высшая воинская награда Испании, вручают ее за выдающиеся военные подвиги, и с тех пор больше ее никто не получал. Однако – к итогам: все эти страдания, весь этот героизм и вся пролитая кровь – все оказалось почти напрасно, что отнюдь не новость в нашей долгой и малоприятной военной истории. С одной стороны, бо́льшая часть Испании знала об этом крайне мало или почти совсем ничего, поскольку установленный правительством строжайший контроль над прессой привел к тому, что трагедия предстала перед публикой разрозненными каплями мелких полицейских инцидентов, которые к тому же постоянно подавались как не обладающие никакой значимостью. С другой стороны, в апреле 1958 года к Марокко отошел мыс Хуби, в 1969-м – Ифни, а что касается Западной Сахары, так она худо-бедно сохранялась у Испании до 1975 года, до того самого Зеленого марша[80] и панического бегства испанцев с этой территории. И если не считать Сеуту, Мелилью и два скалистых островка у марокканского побережья – под особой международной юрисдикцией, – солнце для Испании в Африке закатилось. И то сказать, час уже пробил.