История Испании

Мы уже вплотную подошли к последнему этапу франкистской диктатуры, так что именно здесь уместно заняться небесполезными ретроспективными размышлениями, поскольку есть у нас такие люди, кто утверждает, что Франсиско Франко стал для Испании подарком судьбы, другие же твердо стоят на том, что это был худший вариант из всех возможных. По мне, так Франко – наше несчастье; но при этом я полагаю, что в той неистовой, жестокой и бесчестной Испании 1936–1939 годов для реальной демократии не было ни единого шанса. И что если бы верх взяла другая сторона – или же наиболее сильные и дисциплинированные элементы этой другой стороны, – то результатом, скорей всего, все равно стала бы диктатура, только коммунистическая, или левая. С тем же самым намерением истребить своих противников и уничтожить либеральную демократию, которая, и то сказать, в сложившихся тогда обстоятельствах оказалась в очень непростой ситуации. Чтобы сделать такой вывод, в моем распоряжении не только свидетельства живых участников тех событий – а мой отец и дядя Лоренсо оба сражались за Республику, причем дяде выпало поучаствовать в нескольких наиболее тяжелых сражениях и получить пулю в одном из них, – но и другие источники. И лично я в меньшей степени склонен полагаться на суждения такого профранкистского историка, как Стэнли Пейн («В Испании 1936 года не было ни одного шанса для появления какой бы то ни было утопической демократии»), чем на слова непосредственного участника тех событий, человека честного, умного, из левых – Чавеса Ногалеса («Будущий диктатор Испании появится из окопа – либо с той, либо с другой стороны линии фронта»). Но проблема-то в том, что если уж выносить приговор этой части нашего xx века, то следует опираться на все доступные источники – как книги, так и прямые свидетельства, – и вовсе не для того, чтобы быть равноудаленным, потому как каждый стоит ровно на той позиции, на которой и должен стоять в соответствии со своими убеждениями, а для того, чтобы при сборе документов и в дискуссии быть беспристрастным, а не сводить все к неким дешевым ярлыкам, которыми манипулируют всякие проходимцы, популисты, люди недалекие и безграмотные. Равноудаленность и беспристрастность не всегда синонимы, хотя в некоторых случаях – да. И именно так, включая рассудок, а не полагаясь на сердце, следует, думается мне, подходить к тем трем этапам франкистского режима, два из которых мы уже обсудили – систематические преступные репрессии и первые робкие признаки «открывания», – а теперь переходим к третьему, и последнему. Я имею в виду финальный этап, характеризуемый теми неизбежными изменениями, к которым привел целый ряд непростых факторов. К 70-м годам франкистский режим уже совсем никак, даже вопреки собственной воле, не мог избежать вполне естественного дрейфа в сторону куда более цивилизованных форм; и эти трансформации должны были сопровождаться кое-какими значимыми законами и предписаниями. «Закон о передаче власти» уже установил, что будущее Испании будет связано с возвратом к монархической форме правления (у Франко и его людей, но не только у них, а также у многих других честных испанцев, слово «республика» вызывало приступ аллергии). И чтобы это будущее обеспечить, взялись за воспитание мальчика Хуана Карлоса де Бурбона, внука уехавшего в изгнание Альфонса XIII, имея в виду, что монархическая оболочка обеспечит франкистскому режиму и будущее, и приемлемую для международного сообщества нормальность. Кроме усилий в области индустриализации, успешных наполовину и не везде, было еще два закона, значимость которых подчеркнем особо, поскольку они оказали особое воздействие на культуру страны и качество жизни испанцев. Это «Закон об образовании» 1970 года, который несовершенный, кособокий и позорно запоздалый, но все же продлил обязательное школьное образование до достижения ребенком четырнадцати лет, а также «Закон об основах социального страхования» 1963 года. Последний, конечно, не дал нам всего того, что требовалось современному обществу, однако гарантировал испанцам медицинскую помощь, больницы и пенсии по старости, заложив основу той системы социальных гарантий, со временем ставшей просто великолепной, которой мы в свое удовольствие пользуемся до сих пор. (И которую безответственные и шулерские правительства последних десятилетий, причем всех мастей и без различий в территориальной принадлежности, всеми силами стараются прикончить.) Впрочем, экономический рост и символы этого финального этапа – туризм, промышленность, жилищное строительство, телевидение, «Сеат-600», коррупция, эмиграция – оказались сильно задеты нефтяным кризисом 1973 года. А к тому времени франкистская администрация была уже расколота надвое: с одной стороны – жесткие «продолжатели» (так называемый бункер), а с другой – ратующие за некоторую демократизацию режима и за спасение всего того, что еще можно было спасти. Но в условиях, когда по всему миру гуляли ветры свободы, обретали независимость колонии и рушились диктатуры в Португалии и Греции, Испания не могла оставаться в стороне. Набирала силу политическая оппозиция, причем как внутренняя, так и внешняя, живущая в эмиграции; внутри страны участились рабочие и студенческие забастовки, вновь стали поднимать голову националистические движения. Но в ответ на все это режим – по-прежнему в руках бункера – только усиливал репрессии, учредил Трибунал общественного порядка и Политико-социальную бригаду, то есть приложил максимум усилий к перемалыванию тех, кто требовал демократии и свободы. Яростно сопротивляясь, Испания генерала Франко приближалась к своему неизбежному финалу.