История Испании

Итак, в очередной раз, не изменяя давней привычке, мы увлеченно дубасим друг друга в ходе первой карлистской войны. Войны, которая прибавила странностей в копилку нашей истории, выявив любопытный парадокс: претендующий на престол дон Карлос, большой любитель восьмичасовой мессы, намеревавшийся установить в Испании абсолютизм и централизм, был поддержан в первую очередь наваррцами, басками и каталонцами – то есть жителями тех регионов, где склонность к привилегиям и фуэрос, а также к политической и экономической автономии была, говоря современным языком, наиболее четко выражена. Другими словами, бо́льшая часть карлистских войск, выступавших за то, чтобы скинуть либеральное мадридское правительство, сражалась на стороне именно того короля, который, приди он к власти и останься верен самому себе, засунул бы им их фуэрос в одно место. Но сама по себе логика, последовательность и разные другие финтифлюшки, имеющие отношение к слову «думать», всегда были, как мы уже имели возможность видеть в предыдущих главах этой красочной и поучительной истории, здесь не в чести. Важным было другое – сведение счетов; это занятие и по сей день – с гражданской войной на дворе или же без оной, с винтовкой в руке либо со словами «только после вас» – является нашим национальным видом спорта. И занялись им и те и другие, что карлисты, что либералы, с энтузиазмом, который мы, испанцы (футбол выведем за скобки), имеем обыкновение в делах такого рода проявлять. Все началось с мятежа и партизанских вылазок – в чем мы так хорошо напрактиковались во время войны с Наполеоном, – а уже позже, в результате слияния отдельных групп, сформировались и войсковые соединения во главе с карлистскими генералами Сумалакарреги на севере и Кабрерой в Арагоне и Каталонии. Деревня, как правило, была за них; но города, где проживала зажиточная буржуазия с толстой мошной, да и вообще народ несколько менее зашоренный, оставались верны юной Изабелле II и либерализму. Будущему, с некоторыми оговорками, или же тому, что худо-бедно на него походило. Дон Карлос, которому вынь да положь нужна была своя столица, был одержим идеей взять Бильбао; но город устоял, а Сумалакарреги во время осады погиб, превратившись тем самым в идеал павшего героя. Что касается другого героя, Кабреры, то он получил прозвище «Тигр из Маэстрасго», что говорит само за себя: это был дикий хищник. И когда правительственные войска расстреляли его мать по той единственной причине, что она – его мать (убивая, они были такими же злодеями, как и другие), он поставил к стенке офицерских жен противной стороны – око за око, зуб за зуб, – а потом выкурил в свое удовольствие сигару. Собственно, в этом и выражалась основная тональность всего дела, стиль этой войны: жестокость в ответ на жестокость, так все по-испански, что даже невольно вызывает нежную улыбку патриота. (Если кому-то из вас захочется познакомиться с картинками того противостояния, сделайте несколько кликов в Интернете и найдите работы Феррера-Далмау, бо́льшая часть которых посвящена именно военным эпизодам Карлистской войны.) С другой стороны, не оставались в стороне и иностранные державы, поскольку они никак не могли упустить случая поживиться на чужой беде и угоститься нашим табачком: претендента дона Карлоса, как и следовало ожидать, поддержали самые ретроградные и авторитарные государства Европы, то есть Россия, Пруссия и Австрия; а либеральному правительству Кристины, позже ставшему правительством Изабеллы II, оказали поддержку, в том числе и военную, Португалия, Англия и Франция. В качестве симпатичной фольклорной детали можно отметить, что каждый раз, когда карлисты брали живьем иностранца, воевавшего на стороне либералов, или же, наоборот, иностранец доставался другой стороне, то ему непременно показывали, где раки зимуют. Это приводило к дипломатическим протестам, особенно со стороны англичан, всегда очень близко к сердцу принимающих убийство своих сограждан; хотя вы, конечно, можете себе представить, куда посылались эти протесты здесь, у нас, в стране, о которой Ричард Форд, говоря как раз о Карлистских войнах, написал: «Испанцы всегда отличались чрезвычайной жестокостью. Марциал называл их дикарями. Ганнибал, не столь прекраснодушный, назвал их в высшей степени свирепыми»; и добавил, для пущей ясности: «Каждый раз, когда им пригрезится, что может случиться нечто неожиданное, испанцы убивают своих пленников. И называют это „страховкой пленных“». Так что вот. Именно в этой чудной атмосфере пройдет не одна, а целых три Карлистские войны, которые оставят свой след, и вовсе не к добру, в политической жизни Испании до конца того века да и в части следующего. Первая из Карлистских войн закончилась после того, как либеральный генерал Эспартеро одержал победу в битве при Лучане, вслед за которой имело место так называемое «объятие в Вергаре». Это когда он и карлистский генерал Марото расцеловались взасос и «кто старое помянет, тому глаз вон, давай, кум, дружить; кстати, а что там слышно о моем деле?». Вторая, более вегетарианская, случилась чуть позже, когда неудачей закончилась попытка выдать Изабеллиту II замуж за ее кузена, сына дона Карлоса. А третья – снова полный ужас – вспыхнула уже гораздо позже, в 1872 году, когда уже случились падение Изабеллы II, революция и кавардак. Но до того момента произойдет еще целая череда событий, о которых и пойдет речь в следующей главе. Среди них есть и нечто фундаментальное: Карлистские войны в немалой степени вовлекли в политику военных. А как писал Ларра, обладавший зорким глазом: «Не дай нам, Господи, оказаться в руках героев».