История итальянцев

Сельское хозяйство являлось, несомненно, той частью экономики и общественной жизни, которая самым непосредственным образом оказалась затронутой последствиями вхождения Италии в европейский рынок. Иначе, впрочем, и не могло быть: как уже отмечалось, время, когда Италия поставляла туда дорогостоящие изделия и восточные товары, прошло окончательно. Европа XVIII в. требовала итальянского сырья для мануфактур и сельскохозяйственной продукции для удовлетворения потребностей своего быстро растущего населения.

Италия поставляла и то и другое. В первую очередь шелк-сырец: большая часть сырья, использовавшаяся на процветающих фабриках Лиона, вывозилась из Пьемонта и Ломбардии. Экспортером значительного количества шелка был и Юг Италии, в частности Калабрия. Представляется, однако, что в течение XVIII столетия, согласно неполным данным, имеющимся в нашем распоряжении, эта торговля резко сократилась. В то же время с Юга значительно возрос экспорт оливкового масла, необходимого не только для питания, но и во все возрастающем количестве для процветающих марсельских мыловарен. Среднегодовой объем экспорта увеличился с 51 974 сальм[296] за пятилетие 1760–1764 гг. до 95 648 сальм в 1790–1794 гг. Помимо шелка из Пьемонта и Ломбардии и масла из Южной Италии экспортными товарами государств Апеннинского полуострова в урожайные годы были зерно и вина. Последние стали пользоваться популярностью именно в XVIII в.: вспомним сицилийскую марсалу, которая появилась на международном рынке в значительной степени благодаря усилиям некоего англичанина Джона Вудхауза.

Растущий спрос в Европе на сельскохозяйственную продукцию и сырье, неразрывно связанный с потребностями развивающегося внутреннего рынка, оказал стимулирующее воздействие на итальянское сельское хозяйство, оживление и развитие рыночных отношений: об этом свидетельствуют все данные, которыми мы располагаем, — начиная с цен на продукцию и кончая стоимостью земли и уровнем доходов. В Мантуе цены на зерно, кукурузу, сено, рис и вино показывают в той или иной мере четкую тенденцию к росту, хотя и с типичными перерывами, когда речь заходит о сельском хозяйстве. То же самое видно и при анализе цен в провинции Верчелли. Она уже тогда была крупнейшим производителем риса в Италии, ив 1761–1790 гг. цена на землю выросла там в три раза: явный показатель того, что обработка земли повсеместно становилась все более выгодной. Можно было бы приводить и другие примеры, однако совпадение данных, имеющихся в нашем распоряжении, позволяет воздержаться от этого. Следует лишь отметить своего рода «изохронность» колебаний цен на итальянскую продукцию по сравнению с европейскими, — еще один симптом свершившейся и необратимой интеграции экономики Италии в европейскую экономику. Так, постепенно началась самая настоящая гонка за землей, о масштабах которой ничто не свидетельствует столь же красноречиво, как демографический рост на полуострове в течение столетия. В Италии, так же как и вообще в Европе (еще один пример «изохронности»), в XVIII в. наблюдался четко выраженный рост численности населения, и в целом подсчитано, что с начала века до его конца население Апеннинского полуострова увеличилось с 13–14 млн до 18 млн человек. Стоит особо отметить тот факт, что сельские районы получили в целом большую выгоду от прироста жителей, чем города; в демографической истории такой урбанизированной страны, как Италия, это представляло собой весьма характерную инверсию тенденции.

Конечно, увеличение численности населения в XVIII в. произошло и в некоторых городах. Например, Неаполь — самый многолюдный город в Европе того времени — насчитывал в конце века 400 тыс. жителей, Палермо — 140 тыс., Рим в 1740 г. — 162 тысячи. И уже совершенно особо следует сказать о Турине, ставшем столицей воинственного королевства[297] с сильной централизованной властью (его население с 1702 по 1761 г. удвоилось: с 43 тыс. человек выросло до 92 тыс.), и Катании — порте, извлекшем наибольшую выгоду из экономической конъюнктуры. К 1798 г. население Катании утроилось по сравнению с 1713 г. и достигло 45 тыс. жителей вместо прежних 16 тысяч. Но в ряде городов численность жителей осталась на прежнем уровне или даже уменьшилась: среди первых — такой деловой центр, как Милан (114 тыс. жителей в 1714 г. и 131 тыс. в 1796 г.); ко вторым относятся Венеция (138 тыс. в 1702 г. и 137 тыс. в 1779 г.), Флоренция и Генуя. В общем, примерно к 1770 г. в Италии было 26 городов с населением, превышавшим 20 тыс. жителей, из которых в пяти проживало свыше 100 тыс. человек. Таким образом, по сравнению с XVI в. картина в сущности не изменилась.