История итальянцев

Эта идея получала все большее распространение по мере того, как положение на фронте становилось уже катастрофическим. В мае 1943 г. последние регулярные части, закрепившиеся ранее в Тунисе, были в буквальном смысле слова сброшены в море, а в июле того же года англо-американские войска высадились на Сицилии. Тогда же осуществлялись регулярные варварские бомбардировки итальянских городов, что повлекло за собой массовое кровопролитие. За кулисами режима начались лихорадочные поиски мира, усиливалось стремление разорвать отношения с Германией и закончить войну с союзниками. Эти интриги привели к созданию trait d’union[462], который объединил политиков, перешедших в оппозицию к режиму, — Джузеппе Боттаи, Дино Гранди, Галеаццо Чиано (последний в феврале 1943 г. оставил пост министра иностранных дел и был назначен послом в Ватикане). К ним присоединились представители старой правящей верхушки и многие кадровые военные, в частности новый глава Генерального штаба генерал Витторио Амброзио, убежденный, как и все они, в бесполезности участия Италии в уже явно проигранной войне.

Когда в июле 1943 г. Муссолини вернулся после очередной встречи с Гитлером, где он безрезультатно пытался убедить фюрера дать Италии возможность самостоятельно решать свою судьбу, становилось все более очевидным, что прежде всего следует лишить дуче власти. На заседании БФС, начавшемся 24 июля и продолжавшемся до глубокой ночи, противники Муссолини сумели после длительной борьбы поставить на повестку дня вопрос о необходимости наделения короля Виктора Эммануила III правом «в полном соответствии с конституцией возглавить командование вооруженными силами и взять на себя всю полноту власти». В результате голосования это положение было принято 19 голосами против 7. В действительности итоги заседания означали не что иное, как полную потерю доверия к Муссолини и созданному им режиму. Сам же дуче отнюдь не отдавал себе отчета в том, что случилось, и был поэтому очень удивлен, когда, отправившись 25 июля вечером на аудиенцию к королю (уже поставленному к тому времени в известность о случившемся членом Совета Дино Гранди), он вдруг услышал, что его отставка принята и что новое правительство уже создано. Когда же Муссолини вышел из дворца, он изумился еще больше, поскольку обнаружил у дверей автомобиль скорой помощи, куда его заставили сесть и отвезли сначала в римские казармы, а затем на острове Понца.

Итальянцы узнали о случившемся по радио уже глубокой ночью, а на следующее утро люди вышли на бурлившие улицы и площади городов. Таким образом весь народ наглядно продемонстрировал свое полное единодушие и энтузиазм, который невозможно описать. Все более крепло убеждение, что за падением фашистской диктатуры вскоре закончится война. Однако этого не произошло.

Сорок пять дней до перемирия

Сорок пять дней, которые последовали за событиями 25 июля и завершились сообщением о подписании перемирия 8 сентября, вошли в историю как эпоха, когда трагедия постоянно переплеталась с фарсом, а правящие круги Италии делали все для того, чтобы продемонстрировать свое полное невежество и тупость. Редко когда в истории страны власть имущие проводили столь нелепую политику.

На пост главы сформированного королем нового кабинета министров был назначен маршал Пьетро Бадольо, крупный военный родом из Пьемонта, который в свое время возглавлял военную операцию по захвату Эфиопии, а после позорной неудачи в Греции покинул пост начальника Генштаба, сумев тем самым продемонстрировать свой разрыв с режимом Муссолини, приведшим страну к военным поражениям. Теперь же маршалу пришлось использовать политику лавирования и выжидания, поскольку, с одной стороны, на него оказывали давление Виктор Эммануил III и часть сформированного им кабинета, а с другой — он должен был учитывать требования антифашистских партий, которые в подавляющем большинстве настаивали на уничтожении фашистского режима и заключении мира. Бадольо хотел примирить и тех и других, а потому стал проводить выжидательный курс и прибегать к политике мелких ухищрений, между тем как крайне сложный период, который переживала страна, требовал от премьер-министра совсем иных, более радикальных решений.

Первые акции его правительства свидетельствовали о намерении продолжать войну. Столь же непопулярными были запреты или ограничения на проведение митингов и собраний. Фашистская партия объявлялась вне закона, но в то же время деятельность по возрождению других партий натыкалась на множество препятствий. Политические заключенные были освобождены, но в тюрьмах оказались некоторые высокопоставленные военные и сторонники союза с Германией. Бадольо заявил, что после того, как закончится война и пройдут свободные выборы в парламент, в Италии будет восстановлена демократия и политическая жизнь войдет в нормальную колею. До тех пор от итальянцев требовалось лишь оказывать доверие правительству.