История итальянцев

Вскоре после поражения при Аньяделло представители старой знати различных городов на материке не замедлили освободиться от венецианского господства и восстановить в своих интересах былые коммунальные свободы. Они с завистью смотрели на императора Максимилиана I[185], германские земли и независимые немецкие города. Почему бы в таком случае Падуе, Венеции, Бреше или Удине не вернуть себе свободу эпохи коммун и не подчинить вновь кон-тадо, как это делали Нюрнберг, Аугсбург или Регенсбург? Однако против анахронической попытки коммунальной реставрации выступили городские и сельские низы. Они подспудно осознавали, что подобная политика повлечет за собой расширение привилегий знати и подчинение городу контадо. Кроме того, они прекрасно отдавали себе отчет, что из двух господ предпочтение следует отдать тому, кто живет дальше, и чья власть над подданными носит не прямой, а косвенный характер. И поэтому их преданность Венеции являлась прежде всего демонстрацией протеста против «ближних» угнетателей, а бунты и восстания — своего рода жакерией. Об этом свидетельствует, помимо прочего, и тот факт, что в числе осажденных крестьянами Фриуля замков фигурировали как принадлежавшие имперской знати, так и те, чьи владельцы сохраняли верность Венеции. В частности, автор важнейших источников по истории того периода и один из создателей мифа Аньяделло, — хронист Приули недвусмысленно заявлял, что «на самом деле именно здесь кроется причина крестьянских выступлений в защиту Венеции. Поскольку жители всех городов на материке были против власти Светлейшей, а горожане и крестьяне всегда враждовали между собой, неудивительно, что последние выказывали свою преданность Венеции».

Этому способствовал также горький опыт войны и оккупации области Венето иностранными войсками, повлекших за собой грабежи, беззаконие, жестокость. Отличие мирного «виллана» от промышляющего войной солдата было столь очевидно, что не могло не привлечь на сторону Венеции. Кстати, эта тема стала одной из центральных в комедиях на сюжеты из сельской жизни, которые сочинял на падуанском диалекте Анджело Беолько по прозвищу Рудзанте («Весельчак»). В глазах низших слоев ограбленного немецкими и французскими солдатами крестьянства Светлейшая была гарантом мира и стабильности.

Таким образом, психологические мотивы, побудившие сельских жителей Фриуля и других провинций области Венето остаться преданными Венеции и взяться за оружие против пособников императора, довольно просты. Они объясняются не патриотизмом (оснований для которого, в сущности, и не было), а «любовью к малой родине», не привязанностью к Венеции, а страхом и ненавистью к феодалам. Однако, несмотря на то что крестьянское движение в 1509 г. ив последующие годы было лишено приписываемых ему историографами элементов сознательности, оно явилась тем необходимым толчком, который способствовал ликвидации многочисленных пережитков городского партикуляризма, характерного для институтов власти области Венето. Это давало Венеции возможность преобразовать свои материковые владения из конгломерата наделенных широкими привилегиями независимых юридических округов в абсолютистское государство Нового времени.