История Италии. Том II

К моменту объединения в итальянских землях далеко не была завершена фаза «предыстории» капиталистического способа производства — первоначальное накопление, т. е. «исторический процесс отделения производителя от средств производства»[398]. Начавшись в Италии раньше, чем в какой-либо иной стране, этот процесс затем надолго приостановился в своем развитии в силу причин, которые подробно выяснены в 1-м томе настоящей работы. В более или менее широких размерах он возобновился лишь во второй половине XVIII в. Но чтобы довести его до конца, итальянская буржуазия нуждалась в том же «концентрированном и организованном общественном насилии» (Маркс), с помощью которого он совершался повсюду, т. е. в прямом содействии государства. А это стало возможным лишь тогда, когда она овладела политической властью в общенациональном масштабе.

При всех особенностях процесса первоначального накопления в Италии его основу, как и в других странах, составляла массовая экспроприация крестьянства. Наиболее интенсивно она развернулась в 60–70-е годы под воздействием экономической политики «правой». Множество крестьянских хозяйств гибло от непосильной тяжести введенных новым государством налогов, в наибольшей степени обременявших именно сельское население (к началу 80-х годов одну лишь прямые налоги поглощали почти ⅓ чистого дохода, создаваемого в сельском хозяйстве). Только за период с 1873 по 1881 г. было передано в казну за налоговые недоимки почти 62 тыс. земельных участков — главным образом мелких, владельцы которых не могли с них прокормиться больше 3–4 месяцев в году и были в сущности уже полупролетариями[399]. Пролетаризация беднейшей части крестьянства была ускорена и мероприятиями новой власти в области аграрных отношений, поскольку вместе с остатками феодального права в землевладении были уничтожены и все старинные льготы, которыми крестьяне еще пользовались на бывших неотчуждаемых землях, а сами эти земли достались исключительно буржуазии.

Несмотря на рост числа новых буржуазных землевладельцев, общее число земельных собственников в Италии сократилось на протяжении 1861–1881 гг. почти на 800 тыс., т. е. примерно на ⅕[400]. Эта цифра дает хотя бы приблизительное представление о том, какими темпами и в каких масштабах происходила экспроприация крестьянских наделов. Но крестьяне-собственники издавна составляли в Италии лишь часть класса мелких самостоятельных производителей в деревне, другая же его часть вела свое хозяйство на началах испольщины или издольной аренды земли у помещика. Пролетаризация широко затронула и эти категории крестьянства: в частности, удельный вес крестьян-издольщиков в составе самодеятельного сельскохозяйственного населения Италии снизился за 10 лет (1871–1881 гг.) с 17 до 13,7 %[401].

Другим аспектом процесса первоначального накопления было превращение богатства в капитал. В 60–70-е годы оно происходило в Италии по преимуществу в кредитно-финансовой сфере при активнейшей стимулирующей роли механизма государственного долга.

Кредитором государства выступал прежде всего эмиссионный Национальный банк, поставленный в привилегированные условия введением в 1866 г. принудительного курса на его банкноты: банкноты освобождались от обязательного размена и должны были приниматься к уплате по их номинальной стоимости, превращаясь в основное платежное средство внутри страны. За 6 лет после введения принудительного курса Национальный банк ссудил правительству в общей сложности 828 млн. лир[402]. Однако монопольное право выпуска неразменных банкнот, приравненных к государственным деньгам, позволяло Национальному банку непрерывно увеличивать их обращение сверх той суммы, которую он предоставлял в распоряжение казначейства: к концу 1867 г. такое превышение составило 222 млн. лир, а к 1870 г. — 422 млн. лир[403]. Из создававшейся таким образом инфляционной конъюнктуры банк извлекал большие выгоды для себя — к вящему недовольству других финансовых группировок, не причастных к его привилегиям.

В 1874 г. правительство пошло на ограничение привилегий Национального банка, передав право эмиссии банкнот с принудительным курсом консорциуму, в который вошло еще 5 более мелких банков. Принудительный курс присваивался только банкнотам, выпускавшимся в счет займа государству, которые впредь должны были и по внешнему виду отличаться от обычных кредитных билетов. Обращение банкнот с принудительным курсом было этим стабилизировано на уровне 1 млрд. лир. Но рост обращения кредитных билетов приостановился лишь для мелких банков, тогда как билеты Национального банка продолжали обращаться во всё возрастающем количестве (312 млн. лир в 1875 г., 461 млн. — в конце 1881 г.)[404]. Если учесть, что до введения принудительного курса банкноты Национального банка обращались на сумму около 100 млн. лир, — следует заключить, что система государственных займов способствовала значительному укреплению его финансовой мощи.