История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века

Это было началом концепции конструктивного социализма. Накануне Третьей алии в 1920 году Бреннер охарактеризовал мировоззрение оставшихся в стране членов Второй алии: сейчас это небольшой лагерь, который придерживается единого мнения, что спасение еврейского народа и Земли Израиля придет не через пророков или людей из большой политики, не через владельцев цитрусовых рощ и не через набожный пролетариат, а через группы новых рабочих, которые прибудут с громадными силами и устремятся к цели – поселениям, будь то кибуцы или трудовые ошавы (кооперативные фермы) в надлежащей коллективно-национальной манере»[61]. Таким образом, он сформулировал программу развития на предстоящие годы.

Трудовые коммуны бросили вызов квазиколониальному режиму поселений мошавов, представив альтернативу, которая, по утверждению рабочих, не только лучше соответствовала национальным интересам, но и была более этична. Цель заключалась в том, чтобы избавиться от социально-экономической окраски еврейско-арабских взаимоотношений и ограничить конфликт национально-политической сферой.

Концепция независимых рабочих, поселившихся на национальной земле, была попыткой приспособить систему поселения к потенциальному поселенцу. «Естественный рабочий» был наименьшим из меньшинств среди евреев. Подавляющее большинство обнищавших иммигрантов, достигших берегов Палестины, не собиралось селиться в деревне и заниматься физическим трудом. Они хотели обосноваться в городе и продолжать работать ремесленниками и заниматься торговлей – традиционными для евреев занятиями. Именно идеалисты выбрали сельское хозяйство, но они отказались мириться с конкуренцией с арабами, с унижением от работы под надзором и снисходительностью фермеров. Самостоятельное поселение рабочих вскоре стало известно как «трудовое поселение». Эта концепция, отвергнув мошавы, где евреи, как говорили, на самом деле не «работают», максимально использовала сильные стороны идеалистов, сводя к минимуму их слабости. Эти относительно хорошо образованные поселенцы хотели вложить в работу все свои силы и навыки и были открыты для технологических инноваций, желая учиться на сельскохозяйственном опыте как в Палестине, так и в других странах мира. Будучи инициативными, они стремились к постоянной модернизации. Их независимый, любознательный характер делал их бесполезными в качестве подчиненных, но они превосходно работали независимо, управляя собственными фермами. Таким образом, были объединены индивидуальные интересы основной части рабочих, у которых не было средств, и интересы сионизма.

Переход к рабочим поселениям означал отказ от «завоевания труда» в мошавах. Для двух рабочих партий этот концептуальный сдвиг дался нелегко. Для лидеров Hapoʻel Hatzaʻir отказ от мошава был подобен бегству с поля битвы в борьбе за «завоевание труда», в то время как для Poalei Zion идея, что рабочие будут управлять фермой, противоречила идеологии создания пролетариата Бера Борохова. Но такова была жизнь иммигрантской страны, где идеологии, не прошедшие проверку местной реальностью, видоизменялись, а элиты, придерживавшиеся старых взглядов, отодвигались на второй план, в то время как возникали новые элиты, демонстрировавшие новую реальность. Накануне Первой мировой войны идея независимого поселения рабочих на национальной почве, поддержанная сионистской организацией, была принята широкими слоями рабочих Второй алии, оставшимися в Палестине. Отныне рабочий мог претендовать на звание пионера – человека, который ежедневно воплощал в жизнь национальный идеал, принося себя в жертву на алтаре сионизма. В этот период рабочие составляли небольшое меньшинство ишува, лишенного как экономической, так и политической силы, но в зародыше они обладали притязаниями на гегемонию. Самосознание этих людей, таланты их лидеров и писателей в формулировании общественной повестки дня и внедрении ее в умы широких слоев за пределами своей собственной среды превратили это утверждение из притязаний немногих в национальный этос, который мало кто осмеливался оспаривать.