История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века

Однако в жизни в ишуве присутствовала некоторая экзистенциальная тревога, и евреи внимательно следили за тем, что происходило среди арабов. Столкновения между евреями и арабами в этот период были в основном соседскими спорами по таким вопросам, как земля, вода и выпас скота. В повседневной жизни евреи должны были принимать меры для защиты своей жизни и имущества, а в мошавах работали арабские охранники, которые зачастую действовали заодно с ворами. Тем не менее принцип самообороны был неотъемлемой частью идеологии Второй алии. Первые члены Poalei Zion, иммигрировавшие в Палестину, принадлежали к группе самообороны в Гомеле и принесли эту традицию с собой в рамках программы изменения образа еврея, провозглашая решимость защищать еврейские жизни и собственную честь. В 1907 году в Седжере члены Poalei Zion сформировали тайное общество Бар-Гиора.

В 1908 году организация Hashomer («Стража») сменила Bar-Giora, взяв в качестве своего лозунга строку из стихотворения Яакова Кахана: «В крови и в огне Иудея пала, в крови и в огне она возродится». Hashomer была неоднозначна; колонисты (еврейские фермеры) считали, что ее члены склонны провоцировать арабов, напрасно усложняя отношения с ними. У членов рабочих партий также были сомнения по поводу организации. Принятие арабских символов и экипировки – абайя, куфия, патронташи, оружие, лошадь – казалось отходом от еврейской культуры. Выбор профессии охранника рассматривался как отказ от тяжелого сельскохозяйственного труда в угоду романтизированному насилию. Вместо фигуры земледельца Hashomer создала образ борца, который, казалось, противоречил философии рабочих. Важность Hashomer в тот период состояла не столько в ее реальных действиях, сколько в том факте, что она попыталась создать еврейские силы самообороны в Палестине. Точно так же, как билуйцы стояли у истоков всех первопоселенцев, Hashomer была родоначальником еврейских сил обороны.

Формирование национальной культуры

За 30 лет между Первой алией и Первой мировой войной в Палестине появились зачатки не только современного еврейского населения, но и национальной культуры. Эта культура характеризовалась светской еврейской идентичностью, переходом на иврит в качестве разговорного языка и требованием независимости от культур диаспоры.

Двумя великими культурными наставниками того периода были Ахад ха-Ам и Миха Йосеф Бердичевский. Общество Bnei Moshe («Сыновья Моисея»), основанное Ахад ха-Амом, имело влияние среди либеральной интеллигенции в мошавах, тогда как Бердичевский оказал влияние в основном на Вторую алию. Контраст между ними создал два полюса современной еврейской идентичности, различия которых заключаются в восприятии еврейского прошлого, его символов и значения, а также в том, что составляет желаемый образ «нового еврея». Версия Ахад ха-Ама о еврейском прошлом была нравоучительной историей о людях, которые по самой своей природе презирали физическое превосходство и превозносили духовную и нравственную силу. По его мнению, еврейский опыт пропитан этим качеством, которое сформировало его историю. Бердичевский, напротив, рассматривал это якобы моральное качество как следствие национальной слабости евреев, восходящей к разрушению Храма. Для него эта черта была результатом потери жизнеспособности и естественности людей, живущих на своей земле, обладающих природной агрессивностью, спонтанностью, близостью к природе и стремлением к власти.

Если Ахад ха-Ам подчеркивал принцип «не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф»[63] (который он изменил на «дух», исключив остальную часть стиха), Бердичевский считал, что этот акцент подавляет естественный инстинкт нации не уклоняться от применения силы. Ахад ха-Ам чтил раввина Йоханана Бен-Заккая, который, согласно легенде, бежал из осажденного Иерусалима накануне разрушения и умолял римлян пощадить Явне, где он основал центр иудаизма, отделенный от Иерусалима (и который продолжал существовать после потери национального суверенитета). Бердичевский, в свою очередь, превозносил фанатиков, которые предпочли умереть на валах Иерусалима и не сдаваться. Явне и Бейтар (центр восстания Бар-Кохбы) стали символами двух соперничающих вариантов современной еврейской идентичности. Первый рассматривал духовность как сущность иудаизма, в то время как второй подчеркивал экзистенциальное бытие евреев. Ахад ха-Ам провозглашал такую еврейскую идентичность, которая не была обязана соблюдать ритуальные заповеди, но отождествляла себя с историческим иудаизмом. Его концепция была основана на предположении, что существует одна монолитная, целостная и подлинная еврейская природа. Бердичевский бросил вызов подобному восприятию во имя других еврейских качеств, которые поколениями подавлялись этой гегемонистской концепцией. Он взывал к образам силы и героизма времен Первого и Второго Храмов, от Иисуса Навина, Самсона и Саула до Хасмонеев и воинов Масады, которые до тех пор традиционные еврейские исторические повествования упускали из виду.