История как волна

В этом и сеть истинный ключ к пониманию истории о поисках которого сокрушался Шпенглер, и в то же время – волновое понимание истории находит золотую середину между марксовым «не личности творят историю» и шпенглеровским «проблема судьбы, проявляемая как подлинная проблема истории (времени)»

Таким образом, творящий человек как индикатор собственного времени. Если он творит сообразно направлению волны (Ленин), то это имеет положительные прогрессивные последствия. Если творит категориями отжившего Рейха (Гитлер), то и последствия этого печальны. Так, раз за разом западная цивилизация вызывала на ристалище истории своих демонов: Барбароссу, Македонского, Наполеона, Фридриха, Карла 12, Гитлера. Кто следующий?

Итак, если мы представим себе историю как волну, то нам легче будет разглядеть её эволюционную непрерывность, преемственность динамических процессов. Нам легче будет понять почему в разных фазах происходят свойственные им процессы, и благодаря этому предполагать своё будущее.

Кто-то скажет, что заключение истории человечества в Волну есть фатальность, судьба от которой не отклониться. Отвечу: как раз наоборот! Волна представляет собой множество инвариаций. И, наоборот, множество теорий, которые вы знаете заключают в себе фатальность: христианство ограничивает историю вторым пришествием и концом света, марксизм-ленинизм – неизбежной сменой формации капитализма коммунизмом. И от этой неизбежности у людей опускаются руки – мол, всё равно всё предрешено. Да нет же! Берите мотыги, молотки – и работайте, трудитесь, только так обретается свобода выбора и рушится отжившее. Фатальность в волне заключена для тех, кто не понимает сути её свободы. Это как гребень волны для сёрфера – умеешь лавировать – и ты на волне, не умеешь, идёшь против природы – и ты погиб, выброшен из этой истории.

Момент пассионарного толчка – акт смерти предыдущего этноса, распада предыдущего состояния, когда накопленная масса уже неспособна удерживаться общим центром. Так, примерно в 1750-м году до н. э. произошёл распад арийского этноса на русов и ведийских ариев, толчок 1-го века привёл к распаду этноса русов-расенна на славян. Толчок 1917-го года привёл к распаду этноса великороссов на русских, украинцев и белорусов, а Югославы окончательно распались на сербов, хорватов, боснийцев, черногорцев, словенцев и македонцев. Пассионарный толчок – это взрыв этноса, опасное состояние, когда братья способны на гражданскую войну и изгнание друг друга.

В истории меня интересует не сама история, а то, как с нашим отношением к ней меняется наше будущее. История никогда не станет точной наукой. Любая часть её может быть подвергнута интерпретации. Но всё же в своей преемственности, в этом постоянном детерменизме ступенек прошлое-будущее и прослеживается её истинная поступь. Только так может быть достигнута её правдивость. И там, где белые пятна всё равно остаются важна наша прагматическая договорённость: мы признаём, что было так, только лишь потому, что мы потомки этих людей, и имеем на это право, потому, что от этого зависит наше будущее.

Глава 5. Тема фатальности и свободы в истории

«Zig et zig et zig» и «Zig et zig et zag»

Камиль Сен-Санса «Пляски смерти»

Предвижу ехидство критиков по поводу того, что заключение истории человечества в волну есть некая фатальность, судьба от которой не отклониться. Идеи абсолютной человеческой свободы сегодня популярны. Но не более того. Экзистенциализм утверждает: раз человек делает сам себя, в результате своей эволюции, то и история – тоже продукт его деятельности. А никто с этим и не спорит. Художник берёт холст и краски, и начинает писать портрет. Он свободен намалевать что угодно, но несвободен в холсте и красках, несвободен в том – будет ли кому это интересно? Композитор сочиняет музыку, и она становится прекрасной симфонией, но в ней всё равно семь нот, или двенадцать полутонов. Следует всегда разделять свободу и необходимость через осознанность. Вот философская триада, которая является мерой человеческих возможностей в истории.

Возможно, в каких-то идеальных мирах человек и нафантазирует себе абсолютную свободу собственного творчества, но мир естественный наполнен множеством непреодолимых условностей, от которых человек не освободится никогда. Да ему это и не нужно. Пребывая в симбиозе с природой, как отдельная мыслящая субстанция, человек разумный приобщился к разумному сосуществованию с ней. И пока это у него получается, как это получилось у загадочной бактерии-митохондрии. Тенденция освобождения человека от природы весьма заметна в техногенном обществе. Не спорю, может быть такая фантастика станет когда-нибудь реальностью. Тогда и взаимодействие природы и человека приобретёт иные формы.