История Канады

Федеральные, провинциальные и муниципальные правительства пришли к выводу, что забастовка представляет угрозу для существующего строя. Чтобы ликвидировать эту угрозу, полиция и войска, прикрываясь Законом о мятеже (Riot Act), разгоняли мирные демонстрации. Естественно, не обошлось без жертв; были произведены аресты, несколько «иностранцев» было депортировано. Забастовка прекратилась. Хотя некоторых руководителей забастовки, включая таких активных сторонников социальных реформ, как Джон Ш. Вудсворт и Абрахам А. Хипс, посадили в тюрьму, вынести им обвинение в подрывных и революционных действиях не удалось. Несмотря на то что забастовка не принесла никаких конкретных результатов, она все-таки убедила рабочий класс Виннипега в необходимости политической деятельности, и на последующих провинциальных и федеральных выборах рабочие смогли провести своих представителей в парламент. Их присутствие там показало, что политика в Канаде изменилась коренным образом.

Неоднозначная культура века урбанизации

Если Стивен Ликок в своих сатирических рассказах уловил дух страны, переходившей из аграрной стадии в урбанистическую, то многие другие писатели и художники Канады выступали против этих перемен. В Квебеке художественная проза и поэзия продолжали разрабатывать хорошо известные темы сельских добродетелей и декаданса городской жизни. Французскому писателю Луи Эмону удалось выразить это лучше других, и франкоканадские писатели последовали за ним, восхваляя сельские и религиозные ценности в то самое время, когда в провинции Квебек происходили большие перемены. Поэзия и во Французской, и в Английской Канаде только что освободилась от влияния романтизма XIX в. Поэт Арчибальд Лампман, автор стихотворения «Город смерти» («The City of the End of Things»), в котором он предупреждал о бедах империализма, безвременно скончался в 1899 г. Дункан Кемпбелл Скотт, единственный из последователей Лампмана, шел в ногу с новым веком, это особенно ощущалось в его стихотворениях о трагедии индейцев. Популярностью пользовалась поэзия Блисса Кармана и сэра Чарльза Дж. Д. Робертса, романтический оптимизм которого часто превращался в сентиментальность; многих читателей и слушателей также привлекали идиллии Полин Джонсон, дочери англоканадки и индейца племени мохоук. Широкое признание завоевали моралистические истории Нелли Маккланг, рассказы о животных Эрнеста Сетон-Томпсона, и прежде всего романы Ральфа Коннора (литературный псевдоним священника Чарльза У. Гордона), написанные в духе воинствующего христианства и проникнутые патриотическими настроениями. Роман «Энн из Грин Гейблз» («Anne of Green Gables»)[376] Люси Мод Монтгомери, опубликованный в 1908 г., сразу получил известность, так же как и многие из его семи продолжений. Что касается франкоязычной литературы, то Жан Шарбонно и Альбер Лозо продолжали в своей поэзии романтическую традицию. Только в трагической фигуре Эмиля Неллигана, чьи произведения перекликаются со стихами Бодлера и Рембо, присутствовал символизм, характерный для поэзии того времени.

В живописи Канада также в значительной степени оставалась вдали от тех важных тенденций, которые должны были вскоре стать главенствующими в современном искусстве. Очаровательные полотна на пасторальные темы Горацио Уокера, Хомера Уотсона, Мориса Каллена и Кларенса Ганьона свидетельствовали о том, что новые течения обходили стороной канадскую живопись. Гений Озиаса Ледюка, проявившийся как в росписи церквей, так и — гораздо сильнее — в натюрмортах, оставался почти незамеченным. Постимпрессионистские пейзажи Джеймса У. Морриса, жившего и работавшего в добровольном изгнании во Франции, не вызывали большого интереса. Однако после 1910 г. в канадской живописи появились признаки тех новых тенденций, которые будут доминировать в послевоенные годы. Том Томсон, А.Я. Джексон и Лорен Харрис нашли новый образ канадской природы. На смену пасторальному романтизму предыдущего поколения пришли яркие краски и причудливые формы. Эти художники считали, что для изображения природы смелой и сильной новой нации нужно как раз такое смелое и сильное искусство. Тем не менее на их картинах возникали главным образом места, которые находились далеко от новых городских и промышленных центров. Их привлекали залив Джорджиан-Бей, Алгонкинский провинциальный парк[377] и Алгома[378]. Подобно тому как сотни преуспевающих горожан каждое лето устремлялись на север, где они селились в лагерях и коттеджах, чтобы совершить пешие прогулки, пойти в горы и поплавать под парусом вдали от напряженной городской жизни, эти новые художники видели квинтэссенцию духа новой Канады в дикой природе. Новое общество казалось им слишком беспокойным и материалистичным. В 1910 г. А.Я. Джексон так выразил свою тревогу по поводу кардинальных изменений, происходивших тогда в Канаде: