История Канады

Малруни увидел опасность: одни и те же права для всех оскорбляли Квебек, настаивавший на своей уникальности. Монреальская газета «Ле Девуар» предложила ответить одним словом: «Нет!». Глава Квебекской партии Жак Паризо потребовал провести референдум о суверенитете. Однако Робер Бурасса вернулся за стол переговоров. Пока его советники спорили и осуждали его за его спиной, Бурасса пошел на компромисс. Уладить дело помог Романов из Саскачевана: Квебек соглашался на сенат с шестью представителями от каждой провинции, если в палате общин ему выделят не менее четверти мест и это сохранится впредь (иначе при столь стремительно падающей рождаемости число представителей от Квебека сокращалось бы с каждыми новыми выборами). Боб Рэй из Онтарио согласился пожертвовать часть мест своей провинции в пользу Квебека. В ответ Квебек снимал возражения против «наследственных прав индейцев на самоуправление на принадлежащих им землях», где «мир, порядок и надлежащее управление»[547] будет обеспечивать Канада. Оттава отказывалась в пользу провинций от контроля над жилищной политикой, иммиграцией, региональным развитием, подготовкой кадров, лесным хозяйством и городскими делами; таким образом, Квебек и другие провинции получали то, чего они давно добивались.

Двадцать восьмого августа произошло практически невозможное. Собравшиеся в Шарлоттауне Брайан Малруни, десять провинциальных премьеров, главы двух территорий, лидеры «первых наций», метисов и инуитов проявили единодушие. Через несколько дней Малруни объявил, что 26 октября всем канадцам предстоит решить судьбу Шарлоттаунского соглашения на провинциальных или федеральном референдумах. У критиков снова появился объект для нападок. Пока политики пытались создать непартийные комитеты сторонников предстоящей сделки, Престон Мэннинг из Партии реформ заявил, что намерен организовать кампанию против этой «Сделки Малруни». Не остался в стороне и бывший премьер-министр: к 1 октября в борьбу вступил Пьер Эллиот Трюдо. Он заявил, что считает квебекских руководителей откровенными шантажистами. Принятие Шарлоттаунского соглашения создаст иерархию, в которой наверху окажутся франкоканадцы, затем коренные народы, а далее этнические меньшинства. Самые громкие предсказуемые протесты прозвучали от квебекских националистических партий — Квебекского блока и Квебекской партии. Журналист Жан-Франсуа Лизэ писал, что Робер Бурраса проявил себя как обыкновенный мошенник. Соперничавшие между собой лидеры коренных народов стали нападать на Овида Меркреди, преемника Эразма на посту «Великого вождя» ассамблеи первых наций. Жители западных провинций жаловались, что хоть их предложение о «тройственном» сенате и прошло, центральные провинции по-прежнему имели больше власти.

Сторонники Шарлоттаунского соглашения были убеждены, что избиратели проголосуют за него как за верный способ сохранить единство страны. Их надежды постепенно таяли. В день референдума Ньюфаундленд, Нью-Брансуик, Остров Принца Эдуарда и Онтарио (с перевесом всего в 28 тыс. из 8 млн голосовавших) высказались «за». «Против» высказались 55 % голосовавших в Квебеке, чуть больше половины — в Новой Шотландии и абсолютное большинство на пространстве от Манитобы до Юкона. Аналитики назвали такой результат провалом усилий политических и деловых лидеров Канады, отказом от компромисса и сохранением столь популярных притязаний на суверенитет. Сторонники суверенитета заявили, что квебекцы считают Соглашение неудовлетворительным для себя; остальная Канада утверждала, что в Квебеке слишком далеко зашли. Квебек должен был выбирать только между полным суверенитетом или неприемлемым для него федерализмом. Лидеры коренных народов, хотя и не договорившись относительно своих собственных мест в иерархии аборигенных сообществ и организаций, грозили устроить новые акты неповиновения. После 26 октября сомневаться не приходилось только в усталости большинства канадцев от конституционных споров и в нерешенности старых, давно наболевших проблем.

Кретьен и кризисы