История капитала от «Синдбада-морехода» до «Вишневого сада». Экономический путеводитель по мировой литературе

Это был длинный ряд обветшалых строений казарменного вида, поставленных тыл к тылу, так что все окна в них выходили на фасад; а вокруг тянулся узкий двор, обнесенный высокой стеной, по краю которой, как полагается, шла решетка с железными остриями вверху. Внутри этой тесной и мрачной тюрьмы, предназначенной для несостоятельных должников, находилась другая, еще более тесная и мрачная тюрьма, предназначенная для контрабандистов. Считалось, что нарушители закона о государственных сборах и неплательщики акцизов или пошлин, присужденные к штрафу, который они не могли внести, содержатся в строгой изоляции за окованной железом дверью этой второй тюрьмы, состоящей из двух или трех камер с особо надежными перегородками и глухого тупика ярда в полтора шириной, – таинственной границы крошечного кегельбана, где несостоятельные должники гоняли шары, чтобы разогнать свою тоску[14].

На пороге тюрьмы появляется человек с саквояжем (это отец Крошки Доррит), который не хочет его распаковывать, ибо убежден – все убеждены! – что скоро выберется отсюда. Но освобождение затягивается, и вскорости к нему перебираются жена и дети:

– Вы никак наняли комнату? – спросил этот сторож должника неделю-другую спустя.

– Да, я нанял очень хорошую комнату.

– И мебелишка найдется, чтобы обставить ее? – продолжал сторож.

– Сегодня после обеда мне должны доставить кое-какие необходимые предметы обстановки.

– И хозяйка с ребятишками переедет, чтобы вам не было скучно одному?

– Да, знаете, мы решили, что не стоит нам жить врозь, даже этот месяц или два.

Жена беременна, рожает прямо в тюрьме, куда вызывают доктора.

Разумеется, дни превращаются в месяцы, которые растягиваются на годы. Должник привыкает к жизни в тюрьме:

Саквояж свой он давно уже распаковал; старшие его дети целыми днями играли на дворе, а малютку, родившуюся в тюрьме, знали все тюремные обитатели и все считали ее до некоторой степени своей. … Когда младшей девочке исполнилось восемь лет, жена должника, которая давно уже хирела и чахла… умерла. Муж ее после этого несчастья две недели не выходил из своей комнаты; один помощник адвоката, тоже угодивший в Маршалси как несостоятельный должник, составил адрес с выражением соболезнования, слог которого сильно напоминал арендный договор, и все обитатели тюрьмы под ним подписались. Когда вдовец вышел в первый раз, все увидели, что в его волосах прибавилось седины... Но прошел месяц или два, и он вполне оправился; дети по-прежнему целыми днями играли на тюремном дворе, только одетые в черное.