История Карла XII, короля Швеции

Видя победы Карла XII, покровительствовавшего Якову Собескому, гражданскую войну в Литве и всеобщее негодование противу короля Августа, кардинал-примас решил, что пришло время прогнать Августа обратно в Саксонию и открыть для сына короля Яна путь к трону. Ян Собеский, безвинно навлекший на себя озлобление поляков, ныне, при ненавистном Августе, становился уже предметом их поклонения. Однако Радзеевский еще не осмеливался поверить в возможность столь великой перемены, хотя и старался исподволь заложить для оной основания.

Сначала притворился он, будто желает примирить короля с Республикой, а для сего разослал циркулярные послания, составленные с виду как будто в духе согласия и милосердия — сии испытанные ловушки, в кои всегда попадаются легковерные. Королю шведскому написал он жалостливое письмо, заклиная его во имя Бога всех христиан дать Польше и королю ее мир. Впрочем, действия Карла более соответствовали намерениям кардинала, нежели его мольбам. Он оставался в Литве со своей победоносной армией и провозгласил, что не намерен чинить помех Сейму, поелику воюет с Августом и саксонцами, но отнюдь не с поляками, и, напротив, желает лишь освободить Республику от угнетения. Но все эти послания и ответы на них сочинялись только напоказ. Эмиссары, непрестанно посылавшиеся от кардинала к графу Пиперу, и тайные совещания у самого прелата были воистину теми пружинами, каковые приводили в движение все труды Сейма. Было предложено отправить посольство к Карлу XII и единогласно потребовать от короля, чтобы не призывал он на польские границы московитов, а саксонские войска отослал обратно.

Но отвернувшаяся от Августа Фортуна и так уже сама сделала все, чего требовал Сейм. Заключенный в Биржах тайный союз с московитами был столь же бесполезен, насколько грозным он представлялся вначале. Уже не могло быть и речи об отправлении к царю обещанных пятнадцати тысячах немецких наемников. Да и сам царь, сей опасный сосед Польши, не спешил поддержать всеми своими силами сие разделенное Королевство, от которого надеялся он попользоваться лишь кое-какими остатками. Петр ограничился тем, что послал в Литву двадцать тысяч московитов, кои оказались там зловредительнее шведов. Они бежали от победителя, опустошали польские земли, а когда в оных уже ничего не оставалось, разрозненными отрядами скрывались от преследования шведов в свои пределы. Что касается остатков разбитой под Ригою саксонской армии, то Август отправил ее для пополнения на зимние квартиры в Саксонию, надеясь сей вынужденной жертвою возвратить себе благоволение польской нации.

Теперь на смену войне пришли интриги. Сейм разделился почти на столько же частей, сколько в нем было воевод. Сегодня преобладали интересы короля Августа, завтра они бесцеремонно попирались. Все кричали о свободе и справедливости, но никто не разумел истинного значения сих слов. Время проходило в закулисных интригах и публичном пустословии.

Сейм не понимал ни своих желаний, ни своего долга. Большие собрания во времена гражданских смут почти никогда не следуют разумным советам, поелику возмутители спокойствия всегда исполнены наглой дерзости, а люди благонамеренные обыкновенно слишком робки. 17 февраля 1702 г. после трех месяцев интриг и нерешительности, раздираемый противоречиями, Сейм разошелся. Сенаторы, заседавшие в нем по праву своих титулов воевод и епископов, остались в Варшаве. Польский Сенат обладает правом устанавливать временные законы, каковые редко отвергаются сеймами. В сем не столь многочисленном собрании, привыкшем к ведению дел, было менее смуты и более быстроты в решениях.

Сенаторы постановили отправить к шведскому королю послов, призвали поспольство сесть на коней и быть в полной готовности. Также были предложены меры для умиротворения Литвы и сокращения власти короля.

Однако Август предпочитал принимать тяжкие законы от победителя, нежели от собственных своих подданных. Он решился просить у шведского короля мира и хотел заключить с ним тайный договор. Надобно было скрыть намерение сие от Сената, каковой почитал он самым непримиримым своим врагом. По причине крайней деликатности сего дела доверился он в оном одной знатной шведской даме, графине де Кёнигсмарк, к коей был весьма в то время привержен. Брат сей дамы сделался известен своей несчастливою кончиной, а сын ее с блестящим успехом и славою командовал впоследствии французскими армиями[22].