История Кармап Тибета

Его Святейшество умер слишком рано. Ему было тогда 58 лет, и года за три-четыре до смерти в Индии ему сделали операцию по поводу рака желудка. После этого он приезжал к нам в 1980 году. Он приземлился в Лондоне, куда мы взяли с собой всех своих людей, и оттуда улетел в Америку. Чуть позже мы тоже полетели туда и были там с ним. К старым его болезням прибавлялись новые – одностороннее воспаление лица и многие другие. Было совершенно очевидно, что по мере приближения времени оставить тело Кармапа сознательно принимал на себя все болезни, какие только мог принять, чтобы удалить их из своего круга силы и тем самым защитить от них своих учеников. Как губка, он впитал в себя недуги, трудности и боль, и я уверен, что он защищает нас этим до сих пор.

Последний раз мы с Ханной видели Шестнадцатого Кармапу в Колорадо, в Боулдере. Он жил в доме одной организации, которая постоянно действовала вопреки его пожеланиям, но которой он вследствие давних тибетских связей не мог позволить окончательно упасть. У него было тогда это одностороннее воспаление – я не знаю точно, как оно называется, потому что у меня никогда не хватало ни времени, ни фантазии на болезни. Мы сидели у Кармапы. Его недуг готов был вот-вот разразиться снова: время от времени заглядывал врач, чтобы посмотреть, как дела. Кармапа заговорил с нами, сказав, что теперь нашей задачей будет заботиться о его молодых орлах, которые вылетают в мир. Он имел в виду четырех держателей линии преемственности – Шамара, Ситу, Гьялцаба и Джамгёна Конгтрула Ринпоче. Он поручил это главным образом Ханне. Я же должен был основать как можно больше центров на Западе, и нам вместе следовало позаботиться о том, чтобы эти учителя также могли передавать свое знание в наших странах. Затем мы с ним попрощались, и уже спускались по лестнице, когда он снова позвал нас. Он велел нам приехать на следующий год в первый день одиннадцатого месяца. Он был так уверен в этом, что прибавил: «Вы можете взять с собой друзей». Мы тогда не хотели понимать, о чем может идти речь, но были довольно обеспокоены, поскольку нас посетило какое-то странное чувство. Однако мы не стали в это вникать, сказав только, что обязательно приедем именно в это время и привезем друзей. Напоследок Ханна уточнила, по какому календарю мы должны ориентироваться, по английскому или по тибетскому, поскольку они расходятся друг с другом на пару месяцев. Кармапа сказал, что по английскому, и мы удалились.

Мы с Ханной уходили, ощущая некоторое беспокойство внутри. Мы никак не могли переварить то, что Кармапа действительно болен и положение серьезное, поскольку привыкли видеть в нем бомбу радости, слышать его громкий голос и чувствовать исходящее от него сильнейшее благословение. На самом деле он нередко болел и раньше, поскольку у него было и высокое содержание сахара в крови, и всякие другие проблемы, но это ускользало от моего восприятия – такой образ

Кармапы не укладывался в моем уме. Для меня Кармапа – богатырь, благословляющий мир.

Это была наша последняя встреча с Его Святейшеством.

Оставалось почти полтора года до назначенного приезда в

Сикким. А пока до нас доходили самые разные слухи: то о том, что он болен, то о том, как он не спал по трое суток и давал огромные посвящения. Все рассказывали что-то новое.

Для нас Кармапа все равно был больше чем просто человек. Мы все время чувствовали его силовое поле, его благословение, и не хотели понимать, что нашему учителю недолго оставалось жить, что он скоро расстанется с нами, уйдет из этого мира. Мы осознали это только тогда, когда со ста восемью друзьями осматривали Бодхгайю. Вдруг нам сообщили о том, что Кармапа при смерти. Ему прекратили оказывать помощь в Гонконге и доставили самолетом в Америку, чтобы еще в одной больнице врачи посмотрели, можно ли что-то сделать.

Очевидно, он был сильно поражен раком, ему удалили многие внутренние органы. Он принял на себя очень много болезней и страданий отовсюду. При этом у него было, конечно же, отличное настроение, и он все время шутил и улыбался.

Я могу только пересказать историю о том, что происходило в Америке, поскольку сам я в тот момент был в Сиккиме со своими ста восемью учениками. Мы с Ханной заботились о тибетцах, которые были почти в шоке, и слышали рассказы врачей, ухаживавших за Кармапой. Они сообщали необычные вещи. Кармапа думал только о других, ни мгновения не уделяя самому себе. Он позволял вводить себе самые сильные болеутоляющие средства и демонстрировал, что это никак не влияет на его состояние ума. С ним могли делать все что угодно, он же оставался таким, каким хотел быть. К нему вошли ночью пятого ноября и увидели, что он сидит в медитации прямо со всеми прицепленными к нему трубками. Все аппараты, по-видимому, отключились сами. Врачи уже привыкли к тому, что он выкидывает разные штуки, и подумали сначала: