История казачества

Необходимость единого командования всеми силами, боровшимися против большевиков, сознавалась всем командным составом, и людям, мало-мальски разбиравшимся в общерусской обстановке, было ясно, что только общие усилия незначительных противобольшевистских сил, при полной пассивности русского народа, могут привести к благополучным результатам. Но пост командующего связывался с качествами кандидата, общим планом, поставленным им, целями борьбы и его отношением ко внутреннему быту основного населения, на которое ложилась в основном главная тяжесть борьбы, т. е. к населению казачьих областей и населению многих других областей, которые с распадом общегосударственной власти, захватом власти большевиками временно, на основе местных обычаев, сохраняли местный быт. Кроме того, необходимо было вождю Белого движения учитывать и общероссийскую обстановку, сложившуюся в революционном процессе. Понятно было недовольство порядками, установленными разного вида временными правительствами, приведшими Россию к власти большевиков и полной разрухе, но их надо было признать, так как с этими анархическими порядками были связаны события, с которыми не считаться было нельзя, и идти против них означало ставить против себя все русское крестьянство. В центре революционного хаоса, создавшегося в процессе бесправия, стоял земельный вопрос, разрешенный на местах не только без противодействия, но и при полном поощрении временных правителей, а именно – безвозмездный захват земель крупных землевладельцев. Система крупного землевладения на Руси, сложившаяся в условиях исторической необходимости, требовала коренного изменения и служила больше полустолетия темой общественных рассуждений и еще больше – прекрасной темой развивавшейся пропаганды. Правительство, не располагавшее никакими средствами управления страной, представило земельный вопрос на разрешение на местах. Помещичьи владения были разрушены, земли захвачены крестьянами, и они уже владели ими, засевали и ждали, чтобы незаконный захват был узаконен установившимся в стране правительством, которым крестьянство совершенно не могло считать власть большевиков. Не подняв крестьянскую массу на борьбу против большевиков, можно было рассчитывать только на военное превосходство, поставить кратчайшей целью, не отвлекаясь на посторонние, может быть, имеющие и важное в государственном отношении значение, – занятие Москвы. К сожалению, ни один из вождей Добрармии, претендовавших на роль вождей в общероссийском масштабе, гибкостью и диалектической философией не обладал. Диалектика большевиков, которые, чтобы удержать власть, отдали германцам больше трети территории и население европейской России, конечно, примером служить не могла, но претензии Деникина на роль вождя Единой и Неделимой могли быть только смешны, когда перед ним стояла ближайшая основная цель – атака Москвы, требующая не отвлекаться посторонними вопросами, сколько бы они ни казались противогосударственными с теоретической точки зрения. Отказ атамана Краснова подчинить Деникину управление Донской областью Деникиным был понят не только как личное тщеславие атамана Краснова, но и скрытая в этом самостийность казаков. Эта по большому счету преступная политика белых вождей, которая приведет их к такому неслыханному поражению, составила основную их политическую идею, и все части Русской империи, оказавшиеся в условиях государственного бесправия, стремившиеся ввести собственными силами у себя свой бытовой порядок, считались врагами Белого движения. Местные власти его не признавали, и против них, как не признававших авторитета руководителей Белого движения, с первых дней борьбы Деникиным стали посылаться карательные отряды. Военные усилия распылялись, значительные силы отвлекались от главной цели, основные части населения не только не включались в борьбу, но становились его противниками. Первым поводом для столкновения было требование генерала Деникина кубанскому атаману «напрячь все силы войска», не считаясь с тем, что Кубанское войско имело население, территорию и необходимость обработки земли и сбора хлеба. Следовательно, как и на Дону, при общем военном напряжении необходимо было в какой-то степени думать и о местных, не менее важных нуждах. Войско Донское, ведя общую борьбу и имея самые дружеские отношения с Добрармией, во внутренней жизни само решало вопрос распределения людей; фронт требовал большого количества мужского населения, но приходилось считаться и с требованиями внутренних работ, и нередко из частей отпускались на известные сроки казаки, находившиеся на фронте. По миновании необходимости в домах они снова посылались в части. То же было сделано и Кубанским правительством – они освободили известные возрасты от мобилизации, и генерал Деникин увидел в этом «опасные психологические предпосылки, принцип суверенности».