История Хэйкэ

– Должно быть, это лук Тамэтомо из дома Гэндзи.

Один из вассалов Ёситомо подвел коня к месту, где находился господин, и сказал:

– Мой господин, взгляните! Я слышал о таких стрелах, но не верил, что когда-либо увижу одну из них собственными глазами.

Ёситомо, однако, не удивился. Кривая усмешка появилась у него на губах, как будто он порицал Масакиё за проявленное малодушие.

– Оставь, Тамэтомо еще не мужчина и неспособен натянуть такой тугой лук. Мне кажется, это ловкий трюк с целью напугать нас. Масакиё, войско нужно разделить на две части, одна из которых должна атаковать ворота, защищаемые Тамэтомо.

Масакиё в сопровождении двух сотен воинов направился к воротам в западной стене и в привычной манере вызвал Тамэтомо. Тот сразу вышел.

– Так ты, Масакиё, вассал господина Ёситомо. Ты прибыл, чтобы стать мишенью?

На мгновение Масакиё замешкался, но затем, взяв себя в руки, крикнул с вызовом:

– Я один из преданных слуг императора. Мой долг – убивать изменников!

С этими словами он спустил стрелу и быстро вернулся к своим людям. Стрела пронзила край шлема Тамэтомо. Тот выдернул ее и бросил на землю, закричав:

– Ты смеешь оскорблять меня, Масакиё? Я возьму тебя голыми руками, чтобы посмотреть тебе в лицо и узнать, кто ты такой.

После этого Тамэтомо бросился преследовать Масакиё, который в ужасе мчался от него. С луком под мышкой и грозя другой рукой, Тамэтомо продолжал гнаться на коне галопом за Масакиё, пока истошные крики защитников дворца не заставили его развернуться и поскакать назад к своему посту.

Ёситомо, наблюдавший за происходившим в отдалении, увидел, как его брат вернулся, и сказал своим воинам:

– Лук Тамэтомо хорош в бою на расстоянии, но его искусство верховой езды уступает нашему. Вступим с ним в ближний бой.

Теперь солнце поднялось высоко, и из цветущих деревьев доносилось пение цикад.

Тамэтомо обернулся на крики позади и бросился на приближавшегося к нему всадника. Тот увернулся. Но на пути Тамэтомо показался всадник, сидевший на черном как смоль жеребце. Вид воина свидетельствовал о том, что это военачальник. Он был одет в шлем и доспехи дома Гэндзи.

– Я, Ёситомо, из дома Гэндзи, который сражается за императора. Кто ты, посмевший поднять меч против законной власти? Если ты происходишь из того же дома, сложи оружие и распусти своих людей. Предупреждаю тебя для твоей же пользы.

Тамэтомо предстал перед лицом брата и крикнул:

– Я скажу тебе, кто я. Я – сын Тамэёси из дома Гэндзи. Я – тот, кто останется рядом с отцом, живым или мертвым. Я не настолько подл, чтобы забыть отца ради славы и почестей. Я не какая-нибудь шавка, я, Тамэтомо, буду биться насмерть с любым и со всеми, которые считают себя моими врагами.

– Ты смеешь мне это говорить, Тамэтомо?

– Смею. Я давно мечтаю высказать тебе это.

– Ты посмеешь сражаться со мной, своим братом? Ты отказываешься признавать власть императора? Если ты чтишь его и уважаешь добродетель, тогда брось свой лук и пади ниц передо мной.

– Может, я не прав, сражаясь с братом, но прав ли ты, поднимая руку на собственного отца?

В этот день дорога вдоль Западной и Северной стен храма Хотогон между пригородом Сиракава и рекой Камо стала ареной кровопролитного сражения. За дорогой извивалась река, над которой возвышалась роща деревьев, окружавших крыши и шпили храма Ситикацудзи. За ним начинался подъем к подножию горы Хиэй. Там в жестоком бою сошлись две армии, которые бились насмерть даже во время захода солнца. В просветах между клубами пыли, заслонявшими противника, Тамэтомо иногда видел мельком своего брата Ёситомо, которого можно было узнать по доспехам дома Гэндзи. Снова и снова у него возникало желание послать свои стрелы в знакомую фигуру воина. Как это ни казалось невероятным, но Тамэтомо был склонен верить в тайное соглашение между отцом и Ёситомо, в то, что победители пощадят побежденных. И Тамэтомо без крайней необходимости не пользовался своим луком. Он видел, что его брат поступал также. Воины Ёситомо перестали бояться смертоносного лука Тамэтомо и сражались с беспримерной храбростью.

Тем не менее у Тамэтомо было убито и ранено двадцать три лучших всадника, Ёситомо потерял убитыми пятьдесят три воина, около восьмидесяти оказалось ранено. На поле, где продолжалась битва, лежали горы окровавленных трупов. Зная, что счет потерь был не в пользу Ёситомо, Тамэтомо сказал своим людям:

– Я попугаю их командующего своими стрелами. Когда противник начнет отступать, атакуйте и рассейте его.

– Это не опасно для вашего брата? Что, если…

– Мне это не составит труда, у меня твердая рука.

Тамэтомо прицелился, чтобы поразить звезду над шлемом Ёситомо. Клубы пыли, копья и пики мешали ему хорошо видеть фигуру брата, тем не менее он сделал глубокий вдох и выстрелил. Тамэтомо видел, как стрела сбила звезду над шлемом брата и полетела дальше, пока не вонзилась в одну из стоек ворот храма. Когда это увидел Ёситомо, он натянул вожжи и яростно пришпорил коня в направлении Тамэтомо, крикнув:

– Плохой выстрел для лучника, который не имел равных в Кюсю!