История христианской церкви от времен апостольских до наших дней

Триумф продолжался, однако, недолго. Как только через год скончался Констанций, на Западе повсеместно воскресла никейская вера. На Востоке строгое арианство нашло себе опору в императоре Валенте (364–378 гг.), тогда как православные и полуариане жестоко преследовались. Когда последние на Лампсаксом соборе в Геллеспонте (364 г.) отвергли Константинопольский собор, то они подверглись ссылке и судьбе было угодно, конечно только под давлением этого гонения, принудить некоторых из них (59) к принятию единосущия и к унии с папой Либерием (366 г.) После смерти императора Валента также и на Востоке никейская вера быстро восторжествовала. С кончиной Афанасия (373 г.) ее важнейшими представителями явились три каппадокийца: Василий Великий Кесарийский, Григорий Назианзин и Григорий Нисский, а ее могущественным покровителем — Феодосий Великий, преемник Валента. Вскоре после восшествия на престол он потребовал принятия ее всеми подданными его царства и передачи православным всех Константинопольских церквей (380 г.). Для утверждения веры в 381 г. в Константинополе был созван общий всего Востока собор, Второй Вселенский, причем одновременно с сим арианам было воспрещено отправление богослужения также и в других городах империи. Конечно, вместе с этим лжеучение не было вполне еще устранено. Напротив, как мы уже говорили, оно охватило тогда все германские племена. Но после того как могущество его было сломлено в Римской империи, оно повсеместно само собой приближалось к своему концу.

§ 49. Пневматомахический спор и Второй Вселенский собор 381 года

Если Сына Арий признавал за создание Отца и создателя всего прочего, то Святого Духа он должен был считать за создание Сына. Последовательность этого выступала сама собой, и если вначале она не встретила отпора, то только потому, что весь теологический интерес сосредоточился на Сыне. Перемена последовала около половины IV в. В то время, когда не только аномеи, но также и полуариане, сначала помещавшие Сына в ряду созданий, а затем признавшие за Ним подобносущие с Отцом, держались того учения, что Святой Дух есть только один из служебных духов и только по степени отличается от ангелов, Афанасий в своих посланиях к Серапиону (358 г.) открыто провозгласил божественность Святого Духа. Согласно с этим Александрийский собор 362 г. признал за третьим Лицом Святой Троицы ту же сущность и божество, как и у двух первых. Главными представителями противоположного учения были тогда епископы Македоний Константинопольский († 362 г.) и позднее Марафоний Никомидийский. От них пневматомахи стали называться также македонианами и марафонианами.

Вскоре после этого и другие соборы (Александрийский 363 г., Римский 374 г., Иллирийский 375 г., Иконийский и Каппадокийский около 376 г.) высказались против этого лжеучения. Наиболее авторитетное постановление последовало, однако, на Константинопольском соборе 381 г. Собравшиеся здесь в числе 150 отцы с некоторыми модификациями приняли крещальный символ, приведенный около 374 г. Епифанием в его «Якоре». Повторяя никейский символ дословно в первой своей части и с некоторыми, впрочем весьма незначительными, изменениями во второй, символ этот в третьей своей части вопреки теории пневматомахов провозглашал Святого Духа «Господом животворящим, иже от Отца исходящим (Ин. 15, 26), иже со Отцем и Сыном споклоняема и славима древними пророки». Когда этот самый собор попал в число Вселенских, то исповедание это, под именем никео-цареградского символа, было признано за общеобязательное на Востоке собором Халкидонским 451 г., а на Западе — столетием позднее.

Учением о том, что Святой Дух исходит от Отца, была отброшена арианская теория, но тринитарное взаимоотношение Святого Духа не было еще окончательно определено. Было еще вопросом, в каких отношениях стоит Святой Дух к Сыну. Вопрос этот на Востоке и на Западе скорее по форме, чем по существу получил различное разрешение. Греческая церковь учила об исхождении Его от Отца через Сына, тогда как латинская об исхождении Его от Отца и Сына. В Испании «Flioque» вскоре было включено в символ или, вернее, в составленное Пастром Панентийским около 450 г. исповедание, а уже отсюда официально (ср. § 50, 8) через посредство Толедского собора 589 г. попало в никео-цареградский символ. Здесь нужно упомянуть о включении в символ прибавки «Quicunque». Начиная с VII в. вставка эта повсеместно стала приписываться Афанасию и отсюда получила наименование «Symbolum Athanasianum». Нет сомнения, что она исходит не от Афанасия. Напротив, по новейшим исследованиям она сделана в первой половине V в. в Галлии или Испании, и по-видимому, в борьбе против присциллианства.