История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

Оптат, епископ Милевийский (автор антидонатистского труда, написанного около 384 г., о котором нам больше ничего не известно), как и Киириан, был явным сторонником видимого единства церкви. Он постоянно объявляет это единство высшим благом и находит его ощутимое выражение и надежнейшую защиту в нерушимости cathedra Petri,главного из апостолов, хранителя ключей от царства небесного, который, хотя и отрекся от Христа, но остался с другими апостолами в таких отношениях, что в них единство церкви было очевидным, неизменным и неподвластным человеческому вмешательству. И все эти прерогативы перешли к римским епископам, преемникам апостола [560].

Амвросий Медиоланский(ум. в 397) в возвышенных терминах отзывается о Римской церкви и уступает ее епископам право религиозного управления, подобного политической власти императоров языческого Рима [561]; но первенство Петра он называет только «первенством исповедания, а не почета, веры, а не ранга» [562], и считает апостола Павла равным Петру [563]. Мы не находим никаких сведений о том, чтобы Амвросий, или вообще епископы Милана в первые шесть веков существования церкви, подчинялись Риму.

Иероним(ум. в 419), самый ученый комментатор среди латинских отцов церкви, колеблется, объясняя слово petra.То он, подобно Августину, считает его относящимся ко Христу [564], то — к Петру и его исповеди [565]. В своем комментарии на Мф. 16 он так сочетает два эти толкования: «Как Христос дал свет апостолам, чтобы они вслед за Ним назывались светом мира, так они получили от Господа и другие назначения: Симон, уверовав в камень, Христа, принял имя Петра, и, в соответствии с этим образом камня, ему было справедливо сказано: "Я построю Мою церковь на тебе (super te)"». Он признает Римского епископа преемником Петра, но в других местах говорит о равных правах епископов [566], и даже саму должность епископа считает происходящей не из непосредственного божественного установления, а из обычая церкви и должности пресвитера [567]. Поэтому его можно считать свидетелем в пользу, в лучшем случае, почетного первенства, а не первенства юрисдикции. Дальше этого он не идет даже в сильнейшем случае из своих произведений, в послании к своему другу, папе Дамасу (376): «Долой амбиции римского главы; я говорю с преемником рыбака и ученика креста. Я не следую другому главе, кроме Христа, но объединился в общении веры с твоей святостью, то есть с престолом Петра. Ибо я знаю, что на этом камне должна быть построена церковь» [568]. Позже этот отец церкви, сам претендовавший на папский престол, поссорился с римским клиром и посвятил жизнь уединенным аскетическим и литературным занятиям в Вифлееме, где служил церкви с помощью своего пера лучше, чем сделал бы, став преемником Дамаса.

Августин (ум. в 430), величайший богословский авторитет Латинской церкви, сначала относил слова «На сем камне Я создам Церковь Мою» кличности Петра, но потом явно передумал и стал считать, что petrа— это Христос, на основании различия между petra и Petrus( el );на эту разницу указывает и Иероним, хотя и замечает, что она не касается еврейского и сирийского Cephas, Кифа [569].

Я некогда говорил о святом Петре, — поправляет себя Августин в своих "Отречениях", написанных в конце жизни [570], — что церковь построена на нем, как на скале; эту идею многие воспевали, повторяя стихи святого Амвросия:

Hoc ipsa petra ecclesiae
Canente, culpam diluit

[571].

Но с тех пор я часто говорил, что слова Господа: "Ты — Petrus,и на этом petraЯ создам Свою Церковь", — следует относить к Тому, Кого Петр признал Сыном живого Бога; и Петр, названный в честь этого Камня, являет собой личность церкви, основанной на этом Камне и получившей ключи от царства небесного. Ибо о нем не было сказано: "Ты — камень (petra)", — а было сказано: "Ты — Петр (Petrus)";камнем же этим был Христос, через исповедь Которого Симон получил имя Петра. Читатель сам может решить, какое из двух толкований вероятнее.