История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

Образование Августина не было соразмерно его гению, он не был таким ученым, как Ориген и Евсевий, но все же ученость его была велика для того времени, и больше, чем у любого другого из латинских отцов церкви, кроме лишь Иеронима. В школах Мадауры и Карфагена он получил хорошую теоретическую и риторическую подготовку для форума, пригодившуюся ему и в богословии. Он был знаком с латинской литературой и вовсе не был слеп к красотам классиков, хотя ценил их гораздо меньше, чем высшую красоту Священного Писания. «Гортензий» Цицерона (утраченный труд) вдохновил его во время занятий в академии на постижение философии и на познание истины ради ее самой; изучение платонических и неоплатонических трудов (в латинском переводе оратора Викторина) воспламенило его необычайно [2167], хотя там он не встретил святого имени Иисуса и основных добродетелей любви и смирения, а нашел только прекрасные идеалы, которым невозможно соответствовать. Его «Град Божий», книга о ересях и другие произведения показывают, что он хорошо знал древнюю философию, поэзию и историю, священную и светскую. Он упоминает наиболее выдающихся личностей Греции и Рима, часто ссылается на Пифагора, Платона, Аристотеля, Плотина, Порфирия, Цицерона, Сенеку, Горация, Вергилия, древних греческих и латинских отцов церкви, восточных и западных еретиков. Но его знание греческой литературы в основном почерпнуто из латинских переводов. С греческим языком он, в отличие от Иеронима, был знаком лишь поверхностно, в чем он искренне и смиренно признается [2168]. Еврейского он вообще не понимал. В результате, при всем своем прекрасном знании латинской Библии, в толкованиях он делал много ошибок.

Он был скорее мыслителем, чем ученым, и в основном полагался на ресурсы своего собственного ума, которые были всегда изобильны [2169].

§179. Труды Августина

Многочисленные произведения Августина, которые сочинялись на протяжении сорока четырех лет, — кладезь христианского знания и опыта. Там есть множество возвышенных идей, благородных чувств, излияний веры, ясных заявлений истины, веских аргументов против заблуждений, отрывков пылкого красноречия и неувядающей красоты, но есть также и бесчисленные повторы, надуманные мнения и произвольные выводы его необычайно плодовитого ума [2170]. Его стиль полон жизни и силы, оригинальной игры слов, но ему недостает чистоты и изящества, он также не свободен от утомительного многословия и vagabunda loquacitas,в которых его обвиняет оппонент, Юлиан Экланский. Августин сам говорил, что пусть лучше грамотеи обвиняют его, чем не понимает народ. И о стиле он также заботился мало, хотя иногда впадал в возвышенную поэзию. Он не стремился к литературной славе, но, вдохновленный любовью к Богу и церкви, писал от всей полноты мысли и чувства. Его произведения, написанные до обращения, его трактат «О прекрасном» (De Pulchro et Apto),речи и восхваления, которые он произносил как оратор в Карфагене, Риме и Милане, утрачены. Как профессор красноречия, язычник–философ, еретикманихей, свободомыслящий скептик, он известен нам только из его собственных, полных сожаления, рассказов в «Исповеди» и других трудах. Его литературная карьера начинается для нас с его благочестивого уединения в Кассициакуме, где он готовился к публичной исповеди веры. В трудах, сочиненных в Кассициакуме, Риме и близ Тагаста, он предстает перед нами как христианский философ, а после подавления на священство — и как богослов. Но даже в своих богословских трудах он везде проявляет свой метафизический и спекулятивный характер ума. Он никогда не отказывался от разума и не презирал его, он только подчинил его вере и заставил защищать явленную в откровении истину. Вера идет перед разумом и открывает территории, которые разум исследует.

Далее мы приводим классификацию его самых важных трудов, содержание большинства из которых мы уже освещали в предыдущих разделах [2171].

I. Автобиографическиетруды. Сюда относятся «Исповедь» и «Отречения». В первом труде он признает свои грехи, во втором — свои теоретические заблуждения. В первом он подвергает подробной критике свою жизнь, во втором — свои произведения; как следствие, эти труды лучше всего помогают судить о его деятельности в целом [2172].