История христианской церкви в XIX веке. Том 1. Инославный христианский Запад

В октябре 1805 года французским войскам дано было позволение на своем пути из Неаполя в северную Италию пройти чрез папскую область; но этим позволением злоупотребил французский генерал, без всяких околичностей заняв папский город Анкону. Пий выразил императору свое изумление по поводу такого поступка, и в то же время, хотя и в самых мягких выражениях, высказал угрозу, что в случае если Анкона не будет очищена французами, он прервет дипломатические сношения. Чрез все письмо папы проходит тон уныния и скорби: «он-де оказывал Франции всякое внимание, за что даже терпит укоры от других: какую же награду получил он за это»? Наполеон находился тогда (в ноябре) под Веной, и был занят самыми важными делами, так что собрался отвечать лишь чрез несколько месяцев из Мюнхена (в январе 1806 года), и отвечал папе, как отуманенный счастием и славой. Все его письмо от начала до конца звучит укорами папе. Он призывает Бога в свидетели, что для религии он более сделал, чем все царствующие государи вместе: но папа постоянно не хотел понять этого и был неблагодарен. В одном из писем к кардиналу Фешу от того же дня он называет письмо папы «сметным и безумным», советников папы называет «глупцами», и угрожает, что отзовет Феша и отправит посланником в Рим какого-нибудь светского протестанта. Он даже прямо высказывает, что папа и его люди, опираясь на русских и англичан, «осквернили религию», и даже высказывает мысль, что у него есть не дурное желание низвесть папу в положение простого епископа в Риме. И это «низведение» казалось ему всегда самым желательным. Папская область досадно разделяла между собою два королевства: Неаполь и Северную Италию, и столица ее постоянно служила местопребыванием ловких иностранных дипломатов, почти исключительно враждебных Франции держав. Когда французский министр полиции Фуше, имевший в Риме своих многочисленных шпионов, доложил императору, что победа Нельсона при Трафальгаре вызвала столь же большое ликование в Риме, как и битва при Аустерлице, то это еще больше раздражило Наполеона, и он решил низвесть папу, хотя и приступил к этому не сразу, а постепенно, дипломатическим путем. 13 февраля 1806 года он написал замечательное письмо к папе, в котором писал ему, что для того, чтобы избавиться от всех затруднений, папа должен держаться в стороне от держав, «которые с религиозной точки зрения еретики и не принадлежат к церкви, и в деле политики так чужды папе, что не будучи в состоянии защитить его, могли только приносить ему вред». Далее он предлагает нечто в роде союза между Францией и Римом. «Наши условия, – говорит он, – должны состоять в том, что ваше святейшество в политических вопросах будете относиться с таким же вниманием ко мне, с каким я отношусь к вам в духовных вопросах. – Ваше святейшество есть государь в Риме, а я – римский император. Все мои враги должны быть также и вашими врагами». Затем он порицает медленность и косность Рима, но в то же время дает понять, что это порицание собственно направляется лишь на известных лиц в свите папы, «которые не хотят добра и вместо того, чтобы думать в эти критические времена об исцелении зол, стараются лишь ухудшить их». Эти слова брошены были на счет Консальви: Феш, который никогда не мог сойтись с папским государственным секретарем, постоянно унижал его пред Наполеоном. К тому же император при переговорах о конкордате узнал, что Консальви был одним из тех немногих римских государственных сановников, которые в достаточной степени обладали политическим чутьем и знакомством с европейскими делами, чтобы быть опасными. Поэтому чем далее, тем более усиливалось не благоволение к нему императора. В упомянутом выше письме к Фешу говорится также: «Скажите Консальви, что если он любит свое отечество, то он должен или оставить свой министерский пост, или делать, как я желаю; что я человек истинно религиозный, а не какой-нибудь ханжа». Император желал, чтобы папа порвал дипломатические сношения со всеми врагами Франции, изгнал их подданных из церковного государства и закрыл для них свои гавани, одним словом, действовал сообща с императором. Что такой государственный человек, как Консальви, никогда не мог согласиться с подобною мыслью, это очевидно; потому что чрез это папа, несомненно, снизошел бы на степень французского придворного епископа. Не удалось также Наполеону достигнуть большой уступчивости в Риме тем, что он особенно ударял на римский характер своей императорской власти: ведь для Ватикана было вполне очевидно, какое большое различие было между Европой времен Карла Великого и Европой новейшей. Если бы папа подчинился политике Наполеона, то он чрез это самое потерял бы свое церковное главенство более чем над половиной Европы: а получил ли бы он чрез это больше влияния на французскую церковь

, это при деспотическом характере Наполеона было более чем сомнительно. Между тем Консальви посоветовал папе предложить это дело на обсуждение кардиналам, что он и сделал. Созваны были два заседания консистории, на которых присутствовали тридцать кардиналов; но все, за исключением одного лишь французского кардинала, были против предложения Наполеона, потому что. «независимость святого престола слишком тесно связана с интересами религии». В обстоятельном письме папа изложил те основания, которые побуждали его отклонить предложение императора: Бог есть Бог мира; как же Его наместник мог высказываться и поддерживать то, что противно миру? Бог любит мир как с теми, которые близки, так и с теми, которые далеки, поэтому и папа должен хранить мир не только с католиками, но и с еретиками. Он не может поступить иначе, как отклонив предложение императора, которое бы немедленно втянуло его. в войну с врагами императора. Если император порицает медлительность Рима, особенно, имея при этом в виду положение немецких дел, то папа с полным правом напоминает о крайне запутанном характере тогдашних отношений, которые изо дня в день, особенно после конгресса регенсбургского, запутывались все более. Попытку Наполеона выдвинуть свое значение в качестве римского императора папа устранил простым замечанием, что он – император французов и не имеет никакого права на Рим. Над Римом нет императора; иначе это значило бы, что не существует главенства папы. Есть, правда, титул «римский император», но он принадлежит немецкому императору и не может принадлежать двум государям вместе. Посему папа видит себя принужденным отклонить притязание Наполеона, чтобы папа признал власть его в отношении гражданских дел в том же смысле, как и император признает власть и авторитет папы в делах духовных: ведь авторитет последнего в духовном и церковном отношении имеет божественное происхождение и не может быть сопоставляем ни с каким светским авторитетом. Поэтому, не может и речи быть о том, чтобы враги какого-нибудь государя были в то же время и врагами папы; Такое желание противоречило бы божественной миссии папства в мире.