История христианства. Том I. От основания Церкви до эпохи Реформации

Это объяснение казалось Аполлинарию вполне удовлетворительным, но вскоре многие начали видеть в нем слабые места. Человек с чисто божественным разумом не может быть до конца человеком. С точки зрения александрийцев, оно выглядело приемлемым, так как требовалось всего лишь доказать, что Иисус действительно говорил как Бог и что у Него было тело, необходимое для общения с нами. Но для антиохийцев этого было недостаточно. Иисус должен был стать полностью человеком. Это имеет особое значение потому, что Иисус принял человеческий облик для спасения человечества. Спасти нас в полном объеме Он мог только в том случае, если стал человеком в полном объеме. Если бы Он не принял хоть какую-то часть того, что составляет человеческое существо, эта часть осталась бы неспасенной. Григорий Назианзин (один из великих каппадокийцев) писал об этом так:

Если кто-то верит в Иисуса Христа как в человеческое существо без человеческого разума,такой человек сам лишен разума и недостоин спасения. Ибо Он не спас того, чего не принял на Себя. Он спас то, что добавил к Своей Божественности. Если бы грехопадение Адама относилось только к какой-то его части, тогда Христос мог бы принять на Себя эту часть и спасти ее. Но если грехопадение затронуло всю человеческую природу, для ее спасения она должна была соединиться в Слове целиком^{28}.

После непродолжительного обсуждения теории Аполлинария были отвергнуты сначала рядом ведущих епископов и созванными ими местными синодами, а затем в 381 году Константинопольским собором – тем самым, который подтвердил решения Никейского собора в отношении арианства.

Следующий эпизод христологической полемики связан с Несторием, представителем антиохийской школы, ставшим в 428 году патриархом Константинопольским. Патриархат Константинополя всегда был объектом политических интриг и соперничества между патриархами Антиохии и Александрии. Константинопольский собор постановил, что епископ Константинополя должен занимать на Востоке более высокое положение, подобное тому, которое на Западе занимает епископ Римский. Это было просто признанием политической реальности, ибо Константинополь стал столицей Восточной империи. Но епископы более старых церквей в Антиохии и Александрии были недовольны отведенной им второстепенной ролью. Среди прочего их реакция выразилась в том, что епископство Константинополя они превратили в приз, который надо завоевать для своих сторонников. В этой игре успех чаще сопутствовал Антиохии, поэтому большинство патриархов Константинопольских были антиохийцами, и, следовательно, патриархи Александрии относились к ним как к своим противникам – мы уже видели это на примере Иоанна Златоуста. Учитывая это, положение Нестория было непрочным, и александрийцы рассчитывали поймать его на первой же ошибке.

Это произошло, когда Несторий заявил, что Марию следует называть не theotokos, то есть Богородицей, a christotokos, то есть Христородицей. Протестантам трудно понять, что по сути имелось в виду, ибо мы отвергаем представление о Марии как о "Богоматери", и на первый взгляд кажется, что речь шла именно об этом. Но на самом деле расхождения касались не столько Марии, сколько Иисуса. Вопрос заключался не в почитании Марии, а в понимании рождения Иисуса. Заявив, что Мария родила Христа, но не Бога, Несторий тем самым утверждал, что, говоря о воплощенном Господе, можно и должно проводить различие между Его человечностью и Божественностью и что одни Его свойства относятся к человеческому началу, а другие к божественному. Такая точка зрения выражала типично антиохийскую позицию, в которой, дабы сохранить полностью человеческую природу Иисуса, проводилось четкое различие между ней и Его Божественностью. Несторий и антиохийцы опасались, что если эти две природы сближать слишком тесно, Божественность поглотит человеческое начало, и уже нельзя будет говорить о человеке Иисусе в подлинном смысле слова.

Объясняя свою позицию, Несторий заявил, что в Иисусе соединились "две природы и две личности", божественная и человеческая. Человеческая природа и человеческая личность рождены Марией, а божественная – нет. Что он под этим подразумевал, не совсем ясно, так как термины "личность" и "природа" могут иметь разные значения. Но его противники сразу же увидели опасность "разделения" Спасителя на два существа, связанные не неразрывным единством, а чем-то вроде договора. Вскоре к выводу об опасности теорий Нестория пришли и многие другие.

Как и следовало ожидать, центром противоборства Несторию стала Александрия, епископ которой Кирилл был гораздо более способным политиком и богословом, нежели Несторий. Кирилл заручился поддержкой Запада, для которого учение о двух личностях в Христе было абсолютно неприемлемым, а также императоров Валентиниана III и Феодосия II, который в июне 431 года собрал Вселенский собор в Ефесе.