История Киева. Киев имперский

Императрица приняла меня так, как будто бы вместо шести лет я оставлял ее только на шесть дней. Она привела мне на память тысячу вещей, о которых единственно государи могут помнить; ибо они все имеют хорошую память. Здесь для всякого звания и состояния находится большая и малая политика; большие и малые интриги; большая и малая Польша. Некоторые наглецы сей последней земли, которые обманываются сами, обманываемы или обманываются другими, все весьма любезные, но менее, однако ж, нежели их жены, хотят быть уверены, что императрице неизвестно то, что они оскорбили ее своим лаем на последнем Сейме. Они стараются снискать хотя один взгляд князя Потемкина, хотя и трудно его встретить, ибо князь и крив и кос. Женщины стараются достать себе орден Св. Екатерины, чтобы приколоть его с кокетством и взбесить тем своих приятельниц и родственниц. Желают и боятся войны. Жалуются на министров Аглинского и Прусского, которые возбуждают на то турок: и смеются над ними беспрестанно. Я, не имея чего терять, а надеюсь приобрести какую-нибудь славу, желаю войны от всего моего сердца; и после говорю себе, могу ли желать того, что сопряжено с великими несчастиями? Тогда я не желаю ее: и потом остаток брожения в крови побуждает меня опять на то, а остаток разума тому противится. Ах, Боже мой! Какое жалкое творение мы, люди! Надлежит, может быть писать к вам:

В Париж опять прибыть не должен я уже льститься;

Во мрак сырой земли готовлюсь переселиться.

Эта мысль меня опечаливает, ибо я желаю еще с вами увидеться. Вы всегда у меня в сердце, нежели весь Париж вместе. Вот идут за мною, чтобы звать на фейерверк, который, говорят, стоит 40,000 рублей. Фейерверки нашей беседы не так дороги и не оставляют по себе печали и мрачности, каковые обыкновенно следуют за другими. Я лучше люблю ваши жирандоли и ваш род декораций».

На Святую Пасху, выпавшую в том году на 28 марта, императрица вновь направилась в полюбившийся ей Софийский собор, где присутствовала на вечерне, которую отслужил выздоровевший митрополит Самуил и тот же протопоп Леванда, который на этот раз в своих речах был более сдержан и краток.

Митрополит Самуил (Мстиславский). Худ. игумен Арсений, ок. 1798 г.