История Киева. Киев имперский

Всю прошедшую неделю были сильные морозы, императрица заметила, что особой разницы в климате Киева и Петербурга она не находит. Подтверждение этому – выдержки из писем, которые в основном о погоде, а не о государственных делах. Хотя, может быть, только эти и сохранились? «Я увезла из Петербурга дурную погоду, и она пожаловала сюда в моей свите». «Третьего дня и вчера у нас здесь была буря, окончившаяся весенним дождем, истребившем снег… Травы не видно здесь в старом Киеве. В феврале я видела ее пучки, но их занесло снежными метелями». И позже: «Здесь холодно и холод пронзительный. Уверяю вас, что суровость петербургского климата, по-моему, лучше дурачеств здешнего». Спустя несколько дней – 30 марта: «Борисфен разошелся… Я приказала дать о том сигнал с Печерской крепости, как в Петербурге в подобных случаях. Это меня развеселило, потому что только в эту минуту я нашла в Киеве некоторое сходство со столицей Севера, в которой привыкла жить столько лет и к которой народная ненависть уменьшилась… Погода приятная и тихая, а так как сад под моими окнами, то я гуляла в нем несколько раз и не без восхищения смотрела на прелестное местоположение, с которого видно три города и извилистое течение реки». И вновь положительное впечатление в письме к доктору Циммерману: «Подлинно Киев имеет романтические виды».

В описании пребывания императрицы в Киеве Полетика внимание уделяет 11 апреля – дню, который для киевских обывателей стал необыкновенным торжеством. Тогда, разогнав докучливых поляков, Екатерина II, наконец, соизволила обратить внимание на подольских мещан. Они в этот день особенно рьяно палили из пушек и без меры пили за здоровье императрицы. Она слушала обедню в Братском монастыре, куда ее от дворца на конях провожали самые видные молодые ремесленники. Студенты Академии зычными голосами заглушали монахов. Учителя на всех языках и наречиях вели речи в честь властительницы. В благодарность все, говорившие речи и певшие псалмы были допущены к руке императрицы. Обед в магистрате был приготовлен на 65 персон. Понимая скудость городской власти, граф Румянцев выдал по этому случаю свой серебряный с позолотой сервиз, на что императрица не преминула отпустить колкость. После отъезда гостьи в магистрате для «всех хорошо одетых как мужчин, так и женщин» был продолжен бал под духовую музыку. Во дворце бал был на следующий день, все танцевали, а императрица, как и всегда, играла в карты.

Тут бы привести один анекдот, связанный с Киевом. Статс-дама графиня Браницкая, заметив, что Екатерина ІІ против обыкновения нюхает табак левой рукой, пожелала узнать причину. Императрица ответила ей: «Как царь-баба, часто даю целовать руку и нахожу непристойным всех душить табаком».

Во время своего пребывания государыня отметила многочисленных нищих, которые не пропускали возможности подбежать к ее карете или с воплями и стенаниями цеплялись к свите. Несколько раз от этого было выказано недовольство правителю края Румянцеву, который не преминул объяснить, что это далеко не нищие, а надеющиеся на щедрое подаяние алчные и беспокойные люди. Они надевают на себя рубище, притворяются стариками и калеками, и, несмотря на строгое наблюдение полиции, собираются толпами около церквей, особенно Печерской Лавры и у пещер. И тут императрица 11 апреля 1787 года издает впервые указ о запрете попрошайничества: «Принять меры и сделать соображения об уменьшении числа шатающихся по городу Киеву нищих, от чего кроме беспокойств для людей могут происходить и другие беспорядки».