История Киева. Киев советский. Том 2 (1945—1991)

Никогда не забуду случай, который произошел со мной на верхней площадке Ботанического сада. Я тогда, будучи уже в зрелом возрасте, попытался урезонить группу милиционеров на территории небольшого лектория, у вереницы скамеек, облюбованных коллекционерами. Мол, почему не разрешают собираться? А где гражданские права? На что страж порядка в офицерских погонах веско ответил: «Лучше замолчи, а то заберу. А по пути в отделение придумаю, за что я тебя задержал!» Как понимаете, комментарии излишни.

Жизнь серьезного активного собирателя была всегда под угрозой со стороны криминала или власти. Могли привлечь из-за какой-то ерунды, чаще всего – за спекуляцию или незаконный промысел. Нередко и за распространение продукции и предметов религиозного содержания, порнографии или, чаще всего, идеологически враждебного или даже антисоветского содержания. Под это определение органы (не человеческие) могли подвести все, что им заблагорассудится! Например, со времен дедушки-бабушки хранился в доме портрет царя. Ко мне попал много лет тому назад уникальный и шикарный альбом «Пребывания Николая ІІ и его супруги в Киеве в 1896 году». В нем много большеформатных фотографий, но отсутствуют портреты царской четы. Кто-то из предыдущих владельцев предусмотрительно, кабы чего не вышло, убрал их, чем значительно уменьшил ценность издания. Или встречаются открытки с изображением царских детей, но текст с указанием, кто есть кто, – благоразумно уничтожен.

А что сказать о криминале, когда во всех фильмах коллекционеров показывали в лучшем случае как стяжателей, а то и как спекулянтов и торговцев краденым. Те, кто тоннами «реквизировал» у церкви и потомков «эксплуататоров» – были достойны восхищения у тупой советской биомассы, а любители прекрасного и ценители культуры представали барыгами.

Свобода, не только слова, но и собраний, пришедшая с правлением М. Горбачева, привела к необратимым социальным процессам, сказавшимся положительно на коллекционировании. Ситуация стала быстро меняться в лучшую сторону, и люди, которые поднаторели на антикварно-коллекционных продажах, с каждым годом становились богаче. Способствовала этому гласность и принятие законов, которые помогали развитию частной собственности. Сняли запреты на все, что раньше не соответствовало «социалистической законности и культуре». В заброшенных храмах возродилась церковная служба. Открылись антикварные магазины, первые кооперативы и частные предприятия! И у инициативных людей появились деньги, а так как рубль стал неустойчивым, куда-то их нужно было вкладывать. В ресторанах началась серьезная гульба – повара, музыканты стали зарабатывать на порядок выше. На это живо откликнулся криминалитет ограблениями и поборами, от которых спасали «крыши».

В городах республик, более подготовленных к демократии, в Вильнюсе и Риге, проводились слеты собирателей, причем цивилизованно, в больших помещениях – школах, дворцах культуры. Нам, воспитанным в традициях «более трех не собираться», когда каждый третий, особенно в интеллигентной среде, был «стукачом», – такое общение стало доступным впервые. Приходилось привыкать и радоваться. Поезд, отправлявшийся из Киева, был заполнен коллекционерами всех «мастей» и направлений. Они кучковались по разным купе, и на столик вытаскивали все припасы, что давались из дому, и много-много выпивки, которую в то время достать было затруднительно, но не для мэтров: нумизматов, собирателей произведений живописи и, конечно, икон. В Вильнюс состав приходил в три часа ночи, и тогда с оживленного вокзала кто пешком, а кто на первом городском транспорте отправлялся во Дворец культуры, где с 8 утра начинал работать клуб коллекционеров. Там в первые годы можно было купить все! К тому же туда приезжали вездесущие поляки и солидные немцы. Так, у люблинца я купил редчайшую открытку Киева с видом на Бессарабку и мой дом, где я родился. У вильнюсца приобрел уникальную печатную продукцию украинских патриотических организаций, а у таллинца – большую пачку почтовых похоронных уведомлений времен Второй мировой войны. Самая лучшая покупка – 19 открыток времен Наполеона за 95 рублей, а вдобавок, за 5 рублей, причем советских, – автограф самого Наполеона Бонапарта (!!!). Таким образом, вся покупка обошлась мне в сотню советских денежных знаков. Не менее радостные находки ожидали меня в Риге, но это касалось книг и других материалов. К тому же в Прибалтике мы с друзьями объедались разными вкусностями, о которых читали только в авантюрных романах.

Мессия библиофильства!

Жизнь без книги – это убогое существование «жалкой личности»!