История Киева. Киев советский. Том 2 (1945—1991)

В 1942 году Эренбург вошел в состав Еврейского антифашистского комитета и вел активную деятельность по сбору и обнародованию материалов о Холокосте. В военные годы писатель постоянно выступал с лекциями. Ему принадлежит авторство знаменитого лозунга «Убей немца!» и введение в оборот слова слова «фриц». За это Адольф Гитлер лично распорядился поймать и повесить Эренбурга, а нацистская пропаганда дала ему прозвище Домашний еврей Сталина.

В 1947-м Илья Григорьевич поселился на Тверской, 8, где прожил до самой смерти. В послевоенные годы началась яростная борьба с космополитизмом, и в струю «разоблачения» попал неожиданно и сам Эренбург. Ему припомнили ранние декадентские стихи, романы «Любовь Жанны Ней» и «Бурную жизнь Лазика Ройтшванеца», книгу о русских символистах «Портреты русских поэтов», «Манифест в защиту конструктивизма в искусстве»… И ругали за все, вплоть до публицистики военных лет. Приведу отрывок из стенограммы собрания Союза писателей:

«Повестка дня: «Обсуждение литературной деятельности «беспартийного» писателя Ильи Григорьевича Эренбурга». Выступающий Михаил Шолохов: «Эренбург – еврей! По духу ему чужд русский народ, ему абсолютно безразличны его чаяния и надежды. Он не любит и никогда не любил Россию. Тлетворный, погрязший в блевотине Запад ему ближе. Я считаю, что Эренбурга неоправданно хвалят за публицистику военных лет. Сорняки и лопухи в прямом смысле этого слова не нужны боевой, советской литературе…» Илья Эренбург ответил: «Вы только что с беззастенчивой резкостью, на которую способны злые и очень завистливые люди, осудили на смерть не только мой роман «Буря», но сделали попытку смешать с золой все мое творчество. Однажды в Севастополе ко мне подошел русский офицер. Он сказал: «Почему евреи такие хитроумные, вот, например, до войны Левитан рисовал пейзажи, за большие деньги продавал их в музеи и частным владельцам, а в дни войны вместо фронта устроился диктором на московское радио?» По стопам малокультурного офицера-шовиниста бредет малокультурный академик-начетчик. Бесспорно, каждый читатель имеет право принять ту или иную книгу, или же ее отвергнуть. Позвольте мне привести несколько читательских отзывов. Я говорю о них не для того, чтобы вымолить у вас прощение, а для того, чтобы научить вас не кидать в человеческие лица комья грязи». Процитировав несколько трогательных писем, Илья Григорьевич продолжил: «И вот еще одно, самое Важное для меня письмо: «Дорогой Илья Григорьевич! Только что прочитал Вашу чудесную «Бурю». Спасибо Вам за неё. С уважением И. Сталин».