История Китая

Рожденный в атмосфере утонченности и справедливости, я попал в атмосферу вульгарности и невежества. Я отдал свои обязательства перед монархом и семьей за жизнь среди варварских орд; и теперь дети варваров будут продолжать линию моих предков. И все же мои заслуги были велики, а вина незначительна. Меня не выслушали со всей справедливостью; и когда я думаю об этом, я задаю себе вопрос, к какому концу я пришел. Я мог бы одним ударом ножа оправдаться во всех своих грехах; мое перерезанное горло несло бы свидетельство моей решимости; и между мной и моей страной все было бы закончено. Однако самоубийство не принесло бы мне пользы: оно бы лишь добавило мне стыда. Поэтому я предпочел жизнь и оскорбление. Не было желающих неверно истолковать мое отношение как смирение и призвать меня избрать более благородный путь; они не знают, что радости чужой земли только усиливают печаль.

Правда историка. (Из «Дневников действия и отдыха»)

«Дневники», начатые в эпоху династии Хань, были, по сути, хрониками деятельности императора. Они не были свободны от критики, пока к власти не пришла династия Сун; потом их объективность и историческая ценность сошли на нет.

642 год, лето, четвертый месяц. Император Дай-цзун разговаривал с императорским критиком Чжу Суйшанем, говоря: «Поскольку вы, господин, отвечаете за ведение «Дневников действий и отдыха», могу я видеть, что вы там написали?» Суйшань ответил: «Историографы записывают слова и дела правителя, отмечая все хорошее и плохое». Император сказал: «Если я делаю что-то нехорошее, ты тоже записываешь это?» Суйшань ответил: «Моя должность – владеть пером. Как же я могу не записывать чего-то?» Страж Желтых ворот Лю Чэ добавил: «Даже если Суй Лянь не запишет чего-либо, все остальные в империи сделают это». На что император ответил: «Верно».

По поводу кости Будды. (Хань Юй, 768–824 гг.)

Этот шовинистский по характеру протест, поданный императору, против выставления предполагаемой кости Будды в императорском дворце чуть не стоил жизни его автору, апологету конфуцианства, который в результате был отправлен в ссылку.

Будда был рожден варваром; он не знал языка Срединного царства, и его одежда была другого покроя. Он говорил и был одет совсем не так, как это предписывали правители прошлого, он ничего не знал об обязанностях министра по отношению к князю или об отношениях отца и сына. Если бы он был жив сегодня, если бы он прибыл ко двору по просьбе своей страны, ваше величество, вы не уделили бы ему много внимания, а лишь провели с ним простую беседу в Зале чужестранцев на церемониальном банкете, и подарили бы подарок в виде национального костюма, после чего вы выслали бы его из страны в сопровождении стражи, которая довела бы его до границы, чтобы он не сбивал с пути истинного ваших людей.

Теперь, когда он мертв уже так давно, есть еще меньше причин, чтобы разрешать этой разлагающейся и сгнившей косточке, этой отвратительной реликвии появляться в Запрещенном дворце.

Голод. (По Ма Маоцзай, 1629 г.)

В течение всей истории Китаю вечно грозил голод. Голод, описанный здесь очевидцем, случился в конце правления династии Мин.

В Яннани, префектуре, откуда родом ваш покорный слуга, больше года не было дождя. Высохли деревья и трава. Во время восьмого и девятого месяца прошлого года люди пошли в горы собирать малину, которая называлась зерном, но была ничем не лучше и сечки. Она была горькая и могла только ненадолго спасти от голода. К концу десятого месяца малина кончилась, и люди стали сдирать кору с деревьев и есть ее.

Среди коры лучшей была кора вяза. Она была настолько драгоценной, что, чтобы сохранить ее надолго, люди перемешивали ее с корой других деревьев, чтобы прокормиться. Как-то они сумели продлить себе жизнь. К концу года запас древесной коры истощился… к западу от Аньси были болота, куда каждое утро родители отводили двоих или троих детей и оставляли там.

Некоторые дети громко плакали, другие просто жалобно скулили, поскольку у них не было сил плакать. Некоторые звали родителей; другие же от голода ели свои собственные экскременты.