История Китая

Нет сомнения, что за период с I века до нашей эры по начало VII века нашей эры знания китайцев об остальном мире стали неизмеримо больше. В эпоху династии Хань китайцы получили первые сведения о Японии; документы этой эпохи содержат сведения о Японии, которые дошли до нас. К началу VII века, концу раздробленности Китая, Япония стала формироваться как централизованное государство. Скоро она стала активно копировать и познавать блага цивилизации, уже известные ее великому соседу. Города Нара и Хайан-го (Киото) были построены по образу и подобию Чанъани периода Тан, и даже сегодня Киото сохраняет некоторые названия улиц, которые существовали в Чанъани. Примерно в это же время в Японию проник буддизм, причем его завезли туда китайские и корейские монахи. В этот же период возникли первые контакты со странами, лежавшими к югу от Китая. Почти все, что известно о древней истории Юго-Восточной Азии, зафиксировано династическими трудами по истории Китая со времен Поздней Хань. Все эти сведения привозили ко двору дипломатические представители и буддийские пилигримы, и затем все это было сохранено в архивах. За редкими исключениями все эти сообщения анонимны. Китайцы не имели привычки фиксировать факт отправки дипломатического представительства в зарубежную страну. Факт прибытия иностранных посольств фиксировался, только если оно повышало престиж императора, поскольку, согласно теории, всегда считалось, что это – отношения суверена и подданного, даже если на деле было не так. Если император отправлял своего представителя к зарубежному правителю за помощью, об этом в летописи не упоминалось, хотя информация о других странах, содержащаяся в династических летописях, предполагает, что все-таки факт посольства имел место. Мы знаем, что двор императоров Тан (618–906 гг.) имел широкие дипломатические контакты с Западной Азией и Византией. В летописях имеются данные о посольствах этих стран и упоминаются имена правителей тех стран. Естественно, китайцы в ответ посылали туда свои посольства, поскольку китайские историки династии Тан дают потрясающие детали жизни Константинополя, явно почерпнутые не из третьих рук. В западных источниках такой информации часто не содержится. Из дальних стран в Китай завозили совершенно неизвестные ранее предметы. Естественно, они оказывали свое влияние на китайское искусство; мы знаем о существовании чаш периода Тан, которые украшены в эллинистическом стиле; а на могиле императора VII века Гао-цзуна имеется очень точная скульптурная фигура страуса, видимо завезенная из Аравии или Африки. Черные рабы также завозились из Азии. Арабский историк VII века Абу Саид пишет о том, что его соотечественник Ибн-Вахаб из Басры рассказал ему о беседе, которая состоялась у него с первым императором династии Тан Дай-цзуном в 872 году. Император имел представление об исламе, и у него был портрет Мухаммеда, который он показал Ибн-Вахабу. Он слышал о Ное и о потопе, но утверждал, что это всего лишь легенда, поскольку потоп не дошел до Китая. Император имел у себя портреты Моисея и Христа с апостолами. Их история также была известна ему. Создается впечатление, что образованная элита в IX веке знала о Западе гораздо больше, чем ее преемники в начале XIX века.

Контакты в то время были очень широкими. Христиане-несторианцы, ссыльные из Византии, распространили свое учение по всей Азии и прочно обосновались в Китае на закате династии Тан, причем они сделали это с позволения императора. Они построили свою церковь в столице Чанъани; когда в конце VIII века она пришла в негодность, они отстроили ее заново, увековечив память об этом событии на памятной каменной доске, которая сохранилась до сих пор. На этой памятной доске они красноречиво объявляют о том, что их религия взяла свое начало в Римской империи.

Монгольский конюх, одетый в красное платье и высокую конусообразную шляпу, ведет коня в яблоках. Китайцы импортировали из ближайших стран лошадей в огромных количествах

В Чанъани жили беженцы-персы, которые бежали после завоевания империи Сасанидов арабами. Среди них были и последний царь Езгеред с сыном и наследником Фироузом и внуком, который стал генералом в армии династии Тан. Им было разрешено возвести зороастрийский храм, однако, судя по всему, их община не пережила тягот конца танского правления. Все они были весьма почитаемы и вращались в литературных кругах; свидетельством тому является тот факт, что знаменитый поэт того времени Ли Бо мог говорить на персидском, однако до сих пор неизвестно, читал ли он на нем.