История Кометы. Как собака спасла мне жизнь

Беглое изучение закона об инвалидах 1990 года открыло, что он сильно расширил обе категории: и людей, которым необходима помощь, и породы животных, которые такую помощь могут оказывать. Понятие «инвалидность» теперь включало любое физическое или психическое состояние, ограничивающее важнейшие виды жизнедеятельности человека. И служебные животные не ограничивались лишь собаками, тем более собаками определенных пород. Формулировка гласила, что это «животные, индивидуально обученные осуществлять работу и выполнять задачи на пользу людей с физическими недостатками». В данную категорию при условии, что они служат инвалиду, включались собаки, поднимающие с пола предметы, таскающие кресла на колесах, включающие свет, помогающие сохранять равновесие и оповещающие о приступах и других болезненных состояниях своего хозяина. Медицинским учреждениям, ресторанам, магазинам, гостиницам и другим открытым для посещений организациям предлагалось впускать сопровождающих инвалида служебных животных.

Это означало, что, если у меня появится такое животное, его обязаны впускать во все перечисленные места и даже в салон самолета. Заманчивая мысль. Полезно иметь помощника, придерживающего дверь, пока я справляюсь с палками. Не так больно будет подниматься с кресла, если меня кто-то подтянет. И уж совсем бывает неловко, если спазм застает меня на людях и я грохаюсь на пол или на тротуар. В этот момент служебная собака помогла бы мне сохранить равновесие.

Но бывают ли служебными собаками борзые? Ни о чем подобном я не слышал. Выбор пород казался понятным – крупные и сильные собаки, способные катить инвалидное кресло, и в то же время не настолько большие, чтобы им не хватило места рядом со столиком в ресторане или в общественном транспорте. Они сообразительны, и у них ярко выражено желание угодить, что упрощает обучение. И самое главное – их растят как домашних животных, благодаря чему к началу учебного курса они уже хорошо воспитаны и привыкли к общению.

Спасенная беговая собака на первый взгляд, наоборот, самый неудачный выбор. Типичный грейхаунд бо2льшую часть дня проводит лежа, отчего возникают сильные сомнения в его выносливости. У борзой нет (или почти нет) потребности угождать хозяину, принося ему что-нибудь, – это для породы не характерно. А ее мелкие зубы еще больше усложняют задачу. И существует опасность, что она устроит хозяину вывих руки, если в конце квартала появится кошка и собака решит пуститься в погоню.

Однако Комета проявляла качества, присущие хорошей служебной собаке. Была любознательна и уверена в себе; дружелюбна, но сосредоточенна; сильна, верна, умна. То, что борзые редко лают, являлось еще одной ее положительной чертой. У меня имелись все основания полагать, что мнение об их генетической неспособности работать служебной собакой ошибочно, и они вполне могут справляться с такими задачами. Совершив экскурс в историю борзых, я обнаружил, что писал о них в 124 году древнегреческий мыслитель Арриан: «Я вырастил собаку, чьи глаза серее серого. Быструю, трудолюбивую, отважную, с крепкими ногами, способную гнаться сразу за четырьмя зайцами. Благородную, любящую, так привязанную ко мне, как не была привязана ни одна собака».

Очень похоже на борзую, которая жила со мной, так что я не был в этом одинок. С тех пор как я взял Комету, мне пришлось разговаривать с людьми, которые тоже выгуливали в Седоне борзых. Стремясь узнать как можно больше об этих добрых существах, я внимательно выслушивал рассказы о новых друзьях моих соседей. Хозяева в один голос утверждали, что отставные бегуны необыкновенно ласковы, спокойны и умны. Но определенные моменты заставляли задуматься. Почти всех спасенных борзых мучило ощущение надвигающейся опасности, что являлось следствием неправильного обращения с ними на кинодромах. Они боялись, что их снова бросят, и проявляли робость – например когда слышали гром или в шумных людных местах. Все они с удовольствием бегали – любили размять мускулы и выпустить энергию, радуясь неудержимой скорости.

Один из хозяев борзых сообщил мне, что неподалеку есть свободный ипподром, где Комету можно спустить с поводка, чтобы она от души поносилась. Обычно я стоял посреди поля, а собака, мощная, как «порше», бегала по периметру. Комета делала пять или шесть кругов, а затем неожиданно на полной скорости устремлялась на меня. Она всегда сворачивала в самый последний момент, чуть чиркнув боком по моей трости. Потом, будто выпущенная из рогатки, повторяла все снова, обдавая меня веянием ветерка, словно счастливым собачьим смешком. Захватывающее развлечение.

Я не сомневался, что для бывшей беговой собаки Комета исключительно хорошо приспособилась к новой жизни. К тому же отличалась незаурядным умом. Но знатоком породы я не являлся и решил, что лучше пригласить Мэгги, которая впервые познакомила меня с английскими борзыми, показав своего царственного Ланса. Почему-то я чувствовал себя глупо, задав ей вопрос:

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы борзых использовали в качестве служебных собак?