История Кометы. Как собака спасла мне жизнь

Ланс повел хозяйку по парковке. Его мышцы перекатывались под кожей, спина с каждым шагом выгибалась. Эти медлительные движения напомнили мне походку леопарда.

Следующий день выдался дождливым и прохладным – не таким холодным, как в Небраске, но достаточно промозглым, чтобы я остался дома и, сонный от болеутоляющих, проводил время в неподвижности. Дождь колотил по бетонной плите за раздвижной стеклянной дверью, а в камине колебались волны огня от газовой горелки. Я улыбнулся, представив разморенную теплом спящую борзую. И подумал: а не скучают ли они по бегам? Действительно ли им нравится покой? Какие они: сильные или очень уязвимые?

* * *

Через четыре месяца жизни в Седоне я начал понемногу привыкать заботиться о себе, но продолжал удивляться, как много у меня уходит на все времени. Дома Фредди и девчонки тут же поднимали все, что я ронял. А если их не было рядом, с удовольствием помогали наши ретриверы. Для ходьбы мне требовалось две палки, поэтому на лестнице меня поддерживали и передо мной открывали дверь. Только теперь я понял, что значит жить без помощи и насколько я зависел от близких. А ведь я всегда воображал себя эдаким одиноким ковбоем, на которого каждый может опереться.

Даже ответить на телефонный вызов стало непростой задачей. Обычно Фредди и дочери звонили по вечерам, поэтому я удивился, услышав звонок ранним февральским утром. Запыхавшись от судорожных поисков, я наконец нашел телефон.

– Это Стив Вулф? – спросил женский голос.

– Да. – Я присел, чтобы перевести дыхание.

– Привет, Стив. Меня зовут Энн. Я член группы по спасению борзых в Седоне.

– М-м-м…

Я почти забыл, что несколько недель назад Мэгги убедила меня заполнить заявление на приобретение собаки из числа спасенных. Я снова наткнулся на нее и Ланса у магазина. На сей раз Мэгги собирала средства для своей группы, которая называлась «Борзые под крылышком». Она владела небольшим самолетом, летала на нем по юго-западу страны, где отыскивала собак, которых владельцы решили ликвидировать, а затем переправляла в приюты. Мэгги рассказала, что недавно ей удалось спасти несколько английских борзых, брошенных на кинодроме в Таксоне. Меня тронула ее история, и я согласился заполнить заявление, но отнюдь не собирался приводить собаку в дом.

– Прекрасные новости, – тараторила Энн. – Спасенные в Таксоне борзые помещены в приют на ранчо неподалеку от Флагстаффа. Все собаки вполне адекватные и успешно приучаются к жизни в обществе.

– Превосходно, – пробормотал я. – Примите мои поздравления.

– Спасибо, – произнесла Энн и после секундного колебания продолжила: – Всех псин осмотрел ветеринар. Подлечили и почистили зубы, сделали необходимые прививки, кобелей кастрировали, сук стерилизовали.

– Я искренне за них рад, Энн. Но сегодня я неважно себя чувствую. Можно я перезвоню вам в другой раз?

– Ох, простите, – смутилась она.

Я кашлянул и приготовился распрощаться, но не успел.

– Постойте! – воскликнула Энн. – Я собиралась продиктовать вам номер телефона приюта. Вы утверждены на приобретение собаки, и я решила, что у вас должен быть приоритет первого выбора.

Спорить не имело смысла: я записал номер телефона, адрес приюта и повесил трубку.

А затем следующие несколько недель возвращался к нелепой мысли взять в дом собаку. Что со мной происходит? Зачем я вожу за нос хороших людей? Мне не нужны дополнительные трудности в жизни, не говоря уже о том, что, если я заведу собаку, Фредди съест меня с потрохами. Четыре года она находилась рядом со мной, и, выполняя любую мою просьбу, без того взвалила на себя слишком много.

В основе всех сомнений лежит страх. Естественно опасаться неизвестного. Как собака впишется в нашу семью? Вдруг борзая не сумеет к нам привыкнуть? Я злился на себя за то, что трусил. Боялся, что способен теперь ухаживать только за собой и уж никак не опекать других. Мне не по силам сложные задачи. Боль помешает заботиться о собаке, которой постоянно требуется внимание и любовь. А больше всего страшился, что снова потерплю поражение.

Правда, все, что я узнал о борзых и об их жизни, затягивало, словно засасывающая ноги весенняя грязь. Я понимал, что жизнь проявляется главным образом в оттенках серого, но опыт подсказывал, что на свете существует также черное и белое, правильное и неправильное. Убивать здоровую собаку в расцвете сил только потому, что она не приносит достаточно денег, – неправильно. Если человек в состоянии исправить зло, он должен сделать это. Хотя если бы только это являлось источником моих переживаний, то можно было бы просто пожертвовать определенную сумму группе спасения собак.