История, которая меняет (СИ)

Следующие полчаса я широкими шагами ходил из одного края комнаты в другой, постоянно всматриваясь в медленно смещающееся солнце. Сначала меня задержали за преступление, которое я не совершал, потом меня попытались убить, а теперь меня собираются продать, и если учитывать все происходящее, то вероятнее всего покупатель не питает ко мне каких-либо нежных чувств. У времени есть одна очень плохая черта, оно никогда не играет на руку проигрывающей стороне. Я подошел к импровизированной двери и посмотрел сквозь едва просвечивающуюся ткань. Сальве отлично позаботился о моей безопасности. Несколько молодых, вооруженных людей сидели прямо напротив и о чем-то разговаривали. Винер был среди них. Лицензия на мой отстрел была выписана. Надо было, что-то делать, но что именно было совершенно непонятно. Если даже я смогу совершить побег, то за пределы фавелы мне высовываться не стоит. Как в зоопарке. Даже если получится убежать из клетки, то меня будут искать все сотрудники без исключения. Подойдя к окну, я посмотрел вниз. Порядка четырех метров отделяло меня от следующей крыши. Я вздохнул. Учитывая мою физическую форму, прыгать совершенно не представлялось возможным. Опустившись под окном на пол, я попытался прислушаться о чем говорят мои стражники. Но незнакомый мне язык ничего не прояснял. Смирившись с бесполезностью этого занятия, я встал и направился на кухню в слепой, лишенной логике надежде на чудо. Осматривая каждый захламленный ненужной утварью угол, я сам не знал что искал. Мое внимание привлек лежащий на столе, старый, сточенный совершенно лишенный прочности нож. Взяв его в руку, я гневно сделал выпад, еще один и еще. Около минуты я словно сумасшедший в отчаянии размахивал осколком ярости. В маленьком пространстве я ощущал всю свою мощь. На секунду мне показалось что я в состоянии справится с сотней таких как Винер или Сальве, но еще через мгновение я тяжело дыша опустился на пол и закрыв глаза начал двумя руками растирать голову, стараясь привести свои мысли и чувства в порядок. Надо сохранять спокойствие, в конце концов, ведь Сальве не обещали деньги за мою смерть. Свинцовая усталость поглотила меня. Встав и слегка пошатываясь, я добрел до кровати и рухнул на нее. Как ни странно, я провалился в сон. Вязкий, прерывистый, тягучий, он сковал мое тело, и изредка пробуждаясь, я в каком-то тупом оцепенении провожал глазами неумолимо приближающееся к вечеру солнце. Окончательно я проснулся, когда в комнате уже царил ощутимый сумрак. За целый день меня никто не потревожил.

Откинув мысли о том, что должно случиться, я направился на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Поставив не имевшую ручек, полную воды кастрюлю на электроплиту я вышел в комнату и начал вслушиваться в каждый доносившийся звук. Когда снаружи что-то начинало происходить, мое сердце моментально реагировало слишком частыми ударами. Мне было страшно и я не испытывал никакого стыда за это. Чего именно я боялся, самой смерти или того через какие ощущения мне придется пройти в этом процессе? А возможно я все это преувеличиваю и меня просто... Я задумался, "что именно просто" мне придумать так и не удалось. Я включил свет. И чем темнее становилось за окном, тем ярче, казалось, освещена комната. По ту сторону дверного проема я все еще слышал голоса моих стражников. Как разнообразна по своей природе ночь. В моменты физического и душевного благосостояния кажется что угрозы - это чей то злой вымысел, который если и существует, то совершенно к нам не относится. Но когда сумрак сгущается именно внутри нас, то вместе с ним приходят и страхи, которым мы, как нам казалось, никогда не были подвластны. Обратив внимание на свои руки, я заметил мелкую, но постоянную дрожь. Паника нарастала вместе с неизвестностью собственного будущего. Четыре стены, в которых я ждал развития событий, были словно вырваны из тюрьмы строгого режима, а я был тем самым смертником, который смирившись с собственной судьбой, не мог найти в себе силы достойно закончить недостойный человека путь. Только разница между мной и обреченным заключенным была существенной, в отличии от него я ничего такого за что нужно было платить собственной жизнью не совершал. Страх, он может быть всеобъемлющим, поглощающим наши намерения, преобразующим наши эмоции, подчиняющим наши тела. И сейчас этот жестокий демон порабощения обрел полноценную власть над моим разумом и телом.

29