История Крестовых походов

Люди короля, которым бы следовало своею щедростью успокоить народ, заняли лавки, чтобы, как рассказывали, продать свои продукты как можно дороже; и слух об этом прошел по чужим землям, отчего многие купцы отказались ехать в лагерь. Бароны, которые должны были беречь свое добро, чтобы его с пользой и своевременно использовать, принялись давать обильные пиры, расточая запасы продовольствия.

Простые же воины принялись за непотребных женщин; из-за этого король позднее удалил многих из своих людей, когда мы возвратились из плена. И я спросил его, зачем он так поступил; и он мне ответил, что точно знает, как удаленные им люди устроили вблизи его шатра, на расстоянии брошенного камешка, место разврата, и это в то время, когда армия испытывала невзгоды».

А далее снова начались споры: овладеть побережьем, в первую очередь Александрией, либо идти в глубь страны, на Каир. И опять был избран второй вариант, который особенно активно отстаивал брат короля, Роберт Артуа. В ноябре войско христиан двинулось в путь и в декабре подошло к Мансуре. Началась осада. Командующий гарнизоном Мансуры Фахр ад-Дин, тот самый, возведенный императором Фридрихом II в рыцари, осыпал осаждавших бочонками с греческим огнем, что наводило на них панику. Вот как это выглядело глазами Жуанвиля: «Греческий огонь, когда его бросали, был размером с винный бочонок, а выходящий из него огненный хвост был длиной с копье. И при движении он производил столь сильный шум, что казалось, будто это небесная молния; он походил на летящего по воздуху дракона. А сияние он распространял такое, что в лагере было светло как днем из-за обилия огня, излучавшего сильный свет».

Греческий огонь. Миниатюра из мадридской рукописи Скилицы. XIII в.

Но в начале февраля 1250 г. некий бедуин показал франкам обходной путь к кольцу внешних укреплений Мансуры. Роберт Артуа со своими рыцарями и с отрядом тамплиеров сумел 9 февраля ворваться в город. Захваченный врасплох Фахр ад-Дин (по словам хронистов, он принимал в этот момент ванну) ринулся в бой и погиб. Защитники крепости сумели отсечь прорвавшихся рыцарей от основной части войска, закрыли ворота и перебили христиан на улицах Мансуры. Роберт Артуа погиб.

Бой был весьма жарким. Мостик через ручей, бывший одним из притоков Нила, защищали Жуанвиль и граф Суассонский, о чем весьма сочно рассказывает сам сенешал Шампани. «Я был ранен стрелами только в пяти местах – повествует он, – а мой конь – в пятнадцати… На этом мосту добрый граф Суассонский шутил со мной и говорил: “Сенешал! Пусть эти псы (сарацины. – Д. Х.) воют; клянусь шапкой Господа (так он клялся), мы еще вспомним этот день, когда будем говорить о нем в дамских покоях”».

Положение было очень серьезным. Но дело спас сам король Людовик Святой. «Никогда в жизни, – пишет Жуанвиль, – не видел я столь прекрасного рыцаря; ибо он возвышался над плечами всех своих людей с золоченым шлемом на голове и с немецким мечом в руках». Мансуру удалось взять, хотя и ценой больших потерь. Когда битва завершилась, к королю подъехал прево [56]  ордена госпитальеров «и, – вспоминает Жуанвиль, – поцеловал ему руку в железной перчатке. И король спросил, не знает ли он что-нибудь о брате его, графе д’Артуа, и тот ответил, что у него хорошие новости, ибо он уверен, что брат короля граф д’Артуа сейчас в раю… И король ответил, что благодарит Господа за все, что Он ниспослал; и при этих словах крупные слезы катились у него из глаз».

Но уже в конце месяца египтяне смогли перекрыть тот рукав Нила, по которому из Дамиетты доставлялось продовольствие. Начался голод, да еще и эпидемии. Как вспоминает, приводя трогательные и одновременно довольно натуралистические подробности, Жуанвиль, «король, заболевший цингой и тяжелой формой дизентерии, будь на то его воля, вполне мог бы спастись на галерах; но он сказал, что, если так угодно Богу, он не оставит свой народ. Вечером он не раз терял сознание; а по причине тяжелой дизентерии ему пришлось отрезать низ портов, так часто ему приходилось ходить по нужде». В начале апреля крестоносцы оставили Мансуру и попытались пробиться к Дамиетте. Людовик был уже настолько плох, что его несли на носилках. 6 апреля франков наголову разбили египтяне, и сам король вместе с братьями, а равно и наш летописец Жуанвиль оказались в плену.

Людовик Святой возвращается в Дамиетту после поражения в Мансуре.

Людовик в плену

В плену крестоносцам пришлось несладко. Повествует все тот же Жуанвиль: «Много рыцарей и прочих пленных сарацины держали во дворе, обнесенном земляным валом. Из этого огороженного места, где они сидели, их выводили одного за другим и спрашивали: “Согласен отречься?” Тех, кто не хотел отступиться от веры, отводили в одну сторону и отрубали голову, а тех, кто отрекался, в другую». Но было не только такое. После заминки в переговорах с одним из приближенных короля Людовика послы султана «нам сказали, что, сдается им, мы не жаждем вызволения и что они уйдут и пришлют тех людей с мечами, которые отрубят нам головы, как они уже поступили с другими. И они ушли.