История Крестовых походов

Теперь я расскажу вам о любопытном случае, свидетелем которого я был в канун Прощеной среды. В тот день мы хоронили Гуго де Ландрикура, который был при мне знаменосцем. Когда он лежал на похоронных дрогах в моей часовне, неподалеку, развалясь на мешках с ячменем, сидели шестеро моих рыцарей. Поскольку они громко разговаривали и их голоса мешали священнику, я подошел к ним, попросил вести себя потише и сказал, что для рыцарей и достойных людей недостойно так вести себя, когда звучат звуки мессы. Они начали смеяться и, похмыкивая, сказали мне, что они обсуждали повторный брак жены покойного. Я резко оборвал их, сказав, что неправильно и недостойно вести такие разговоры и что они, похоже, забыли своего почившего товарища. На следующий же день Господь поразил их своей местью. В ожесточенном сражении в Прощеную среду все они были убиты на месте или смертельно ранены, так что женам всех шестерых пришлось думать, как бы им снова выйти замуж.

Страдая из-за ран, полученных в Прощеную среду, я чувствовал, что становлюсь жертвой болезни, которая поразила всю армию. Она сказалась на моих ногах и во рту. Кроме того, я страдал от повторного приступа перемежающейся лихорадки и чувствовал такой озноб, что из носа постоянно текла слизь. Из-за всех этих хворей мне пришлось к середине Великого поста слечь в постель. Мой священник пришел ко мне в шатер, чтобы отслужить мессу у ложа. Он страдал оттого же, что и я, и в момент причастия потерял сознание. Видя, что он вот-вот упадет, я босиком, в одной лишь рубашке соскочил с кровати и подхватив его на руки, мягко сказал, чтобы он отдохнул и лишь потом закончил причастие, потому что я не мог позволить ему уйти, не завершив обряда. Он оправился и, доведя до конца причастие, допел мессу до заключительных слов. Но больше он ее никогда не пел.

Несколько позже советники нашего короля и султана определили день, когда они встретятся и обговорят соглашение. Предлагаемые условия были следующими: мы сдаем Дамиетту султану, а он, в свою очередь, передает нашему королю Иерусалимское королевство. Кроме того, султан берет на себя заботу о больных в Дамиетте, доставляет нам запасы солонины — потому что сарацины не едят свинины — и оставляет у себя машины, принадлежащие нашей армии, — до того дня, когда у короля появится возможность забрать их обратно.

Советники султана спросили у наших, какие гарантии будут им даны до возвращения Дамиетты. Наши люди предложили, чтобы один из братьев короля, граф д'Анжу или граф де Пуатье, был в заложниках, пока Дамиетта не перейдет в руки султана. Сарацины сказали, что не будут иметь с нами дела, пока сам король не останется у них как заложник. На это добрый рыцарь Жоффруа де Саржине воскликнул, что пусть лучше сарацины убьют их или возьмут в плен, чем выносить такое унижение — оставить в заложниках короля.

Болезнь, поразившая нашу армию, выросла до угрожающих размеров, и так много людей страдало от омертвения плоти дёсен, что цирюльникам-хирургам приходилось удалять ее части, пораженные гангреной, чтобы больные не глотали их вместе с пищей. Было тяжело слышать во всем лагере стоны и крики тех, у кого вырезали эту мертвую плоть; они походили на звуки, которые издает женщина при родах.

Глава 9 ФРАНЦУЗЫ В ПЛЕНУ

Апрель 1250 года

Когда король наконец понял, что если он и его люди останутся здесь, то все умрут, он принял решение уходить и приказал армии в среду через неделю после Пасхи поздно ночью сниматься с лагеря и возвращаться в Дамиетту. Он послал сказать людям на галерах, что необходимо собрать всех больных и доставить их в этот город. Кроме того, он приказал Жоселину де Корно с братьями и другим инженерам обрезать канаты, которые держали мост между нами и сарацинами. Тем не менее они ничего не сделали.

Я и два моих рыцаря, которые остались со мной, вместе с моими слугами погрузились на судно в среду днем после обеда. Когда начало смеркаться, я сказал морякам поднять якорь, и пусть нас понесет вниз по течению, но они ответили, что не рискнут этого делать, потому что люди на галерах султана, которые стояли между нами и Дамиеттой, конечно же перебьют нас. А тем временем команда нашей галеры развела большие костры, чтобы привлечь внимание тех больных, которые тащились к берегу реки. Я не случайно уговаривал своих моряков сниматься с якоря, потому что сарацины вошли в лагерь, и при свете костров я видел, как они убивали бедняг на берегу.